Костры Эдема   ::   Симмонс Дэн

На горбе была замысловатая татуировка.

Марти нагнулся над телом, стараясь не втягивать в себя воздух.

Татуировка изображала акулью пасть, протянувшуюся по спине от одной подмышки до другой. Пасть была открыта, и ее наполняли белые острые зубы. Изображение было выполнено с поразительным искусством и казалось объемным.

«Кто-то из местных», – решил Марти.

Сейчас он вернется, пропустит пару стаканчиков с Томми и Ником, а потом сообщит администрации, что нашел утопленника. Спешить некуда – парню все равно уже ничем не поможешь.

Марти потрогал черную поверхность татуировки клюшкой. Внезапно ее конец провалился в отверстие.

Чертыхнувшись, Марти дернул клюшку на себя, но опоздал – акульи зубы сомкнулись на металле. Он потерял несколько драгоценных мгновений, пытаясь вырвать клюшку – это был подарок Ширли, его нынешней подруги, – но потом отдернул руки, будто клюшка жгла их, и повернулся, чтобы бежать.

Не успел он сделать и трех шагов, как в скалах перед ним что-то зашевелилось.

– Томми? – прошептал он. – Ник? – И тут увидел, что это не Томми и не Ник.

В просветах лавовых глыб метались неясные тени.

«Я не закричу, – подумал Марти, чувствуя, как по ногам его стекают горячие струйки мочи. – Я не закричу. Этого не может быть. Это просто какая-то дурацкая шутка, как в тот раз, когда Томми притащил на мой день рождения шлюху в полицейском мундире. Я не закричу».

Приоткрыв рот, он сделал осторожный шаг назад.

Акульи зубы сомкнулись на его запястье.

Тут уже Марти не смог сдержать крик.

Томми и Ник остановились и прислушались. Крики были настолько громкими, что заглушали вой ветра и неумолкающий грохот прибоя.

Томми повернулся к Нику:

– Должно быть, сломал свою чертову ногу.

– Или это змея, – задумчиво предположил Ник. Его лицо в отблеске вулканического света было мертвенно-бледным.

Томми извлек из кармана злополучную сигару и опять сунул ее в рот.

– На Гавайях нет змей, балда. Я просто шутил.

Ник метнул на него свирепый взгляд.

Вздохнув, Томми направился к лавовому лабиринту.

– Эй! – окликнул его Ник. – Ты что, собираешься лезть в это овечье дерьмо?

– А ты что, предлагаешь бросить его?

Ник на секунду задумался:

– Может быть, сходить за помощью?

Томми скорчил гримасу:

– Ага, а он за это время куда-нибудь провалится. А мы вернемся домой и скажем Конни и Ширли, что бросили Марти умирать. То-то они нас похвалят.

Ник кивнул, но не тронулся с места.

– Так ты идешь? Или останешься здесь, чтобы Марти до конца дней считал тебя трусом?

Ник, подумав, отошел от тележки, потом вернулся и взял клюшку.

– Зачем это?

– Не знаю. Может, там кто-то есть.

Крики тем временем смолкли.

– Конечно. Там Марти.

– Я имею в виду, кто-то еще.

Томми осуждающе покачал головой:

– Слушай, это Гавайи, а не Нью-Йорк. Здесь не может быть никого, с кем мы не могли бы справиться.

Он пошел по следам, оставленным кроссовками Марти на белом песке.

Через минуту крики возобновились. На этот раз кричали двое. Поблизости не было никого, кто мог бы их услышать, и только вдалеке равнодушно мерцали огни курорта.

Минуты через три все стихло, и остались только вой ветра и шум волн, накатывающихся на берег.



Глава 2

Славны дети Гавайев,

Навеки с землей неразлучные,

Когда близок приход

Предвестника Зла вероломного,

В ненасытном коварстве

Извратившего сущность вещей.



Мэле'Аи Похаку (Песня Пожирателя Камней)



В Сентрал-парке шел снег. С пятьдесят второго этажа своей башни, выстроенной из стекла и бетона, Байрон Трамбо смотрел, как снег засыпает черные скелеты деревьев далеко внизу, и пытался вспомнить, когда он в последний раз гулял по парку. Очень давно. Похоже, еще до того, как заработал первый миллиард.