Конец сказки   ::   Зуев Ярослав

 – Эдик, выпусти меня! – Дай я этому чурбану пасть порву!

Армеец, все еще ощупывавший грудную клетку с видом мнительного больного, убежденного в том, что повышение температуры тела на пару градусов неминуемо означает заболевание СПИДом или птичьим гриппом, мимоходом отметил, что незадачливому водителю грузовика крышка, если только Протасов подберется к нему на расстояние вытянутой руки.

– Раздавишь меня! – кричал Армеец через минуту, очутившись под Протасовым.

– Отвянь, Эдик, не до тебя! – след от головы Валерия красовался на лобовом стекле в каком-нибудь сантиметре от изувеченной правой стойки. Придись удар чуть правее, и гематома величиной с грушу Бэра показалась бы ему сущим пустяком. Хоть, очевидно, он уже не смог бы оценить степень невезения, поскольку бы стал покойником. – Ну, гад, порешу на фиг!

Но, экзекуции не суждено было состояться, по-крайней мере в том виде, как рассчитывал Протасов. Не успел Валера протиснуться между Эдиком и рулем, как загремели выстрелы. Армейцу показалось, отовсюду, со всех сторон.

Планшетов, первым выбравшийся наружу, завертелся юлой, размахивая «Люгером», [1] который вытащил из штанов, но стрелки скрывались в подступавших к дороге зарослях. Целиться было не в кого.

– В-в машину! – крикнул Армеец, запуская мотор. Планшетов все еще пританцовывал на дороге, словно отбивал чечетку, вопя дурным голосом. Эдик бросил сцепление. Раздался душераздирающий металлический скрежет, «Линкольн» заходил ходуном, но не сдвинулся с места. Из-под ведущих колес полетел гравий, в салоне запахло жженой пластмассой.

– Зацепились, е-мое! – заорал Протасов.

– Диск с-сцепления го-горит!

– Плевать на диск, блин, давай назад, валенок!

Под аккомпанемент этой перебранки Планшетов нырнул в салон.

Занятые освобождением «Линкольна» из ловушки приятели совершенно забыли о водителе «КамАЗа», который, собственно заварил всю кашу. И напрасно. Водитель, наконец, объявился в окне грузовика, держа в руке пистолет, который он немедленно пустил в ход. Первая пуля прошила сидение в сантиметре от плеча Протасова, вторая снесла зеркало заднего вида. Посыпались битые стекла.

Ох! – взвизгнул Армеец, хватаясь за лоб. Протасов, лихорадочно шаривший в бардачке, выдернул оттуда «Глок», [2] полученный у Олега Правилова накануне поездки, передернул затвор и дал очередь по кабине, в мгновение ока опустошив магазин. Водитель исчез в окне, как перевернутая мишень из тира.

– Сматываем удочки, пацаны! – крикнул Планшетов. Это было дельное предложение, которое никто бы не стал оспаривать. Эдик снова ударил по педали газа. На этот раз им повезло. «Линкольн» наконец расстыковался с грузовиком, расплатившись правой передней дверью.

– Д-д-д!.. – задохнулся Армеец.

– Забей на дверь, блин! – посоветовал Валерий, осыпая заросли у дороги градом свинца, пока не опустел второй магазин. Как только это произошло, Протасов, отбросив пистолет, повернулся к Вовчику:

– Зема, где пулемет?!

Волына никак не отреагировал на этот призыв, он по-прежнему сидел, привалившись к двери, как пьянчуга на скамейке в пивной. Вместо вышедшего из строя Вовчика обязанности оруженосца принял на себя Планшетов. Нырнул в нишу под сидением, сорвал промасленные тряпки, протянул Валерию немецкий пулемет MG-42, [3] еще одну вещицу, добытую Протасовым у Правилова.

– Ну, блин, держитесь, гуроны! – заорал Протасов. Последнее слово потонуло в оглушительном грохоте. Остатки заднего стекла исчезли, словно их и не было, стреляные гильзы со звоном посыпались в салон, по зарослям хлестнула тугая свинцовая струя, затем еще одна. Протасов повел стволом слева направо, затем вернул пулемет в исходную позицию. Планшетов, зажав уши ладонями, сполз по сиденью вниз.

Пока Валерий, вопя во все горло, хоть его все равно никто не слышал, утюжил кусты, Армеец, который примерно со второго выстрела начисто потерял слух, воткнул заднюю скорость.