Лунный мотылёк   ::   Вэнс Джек

Десятое января. С е г о д н я.

Слух его привлек отдаленный гул. Во мгле вырисовывались туманные контуры -- лихтер возвращался от "Карины Крузейро".

Тиссель еще раз перечитал послание и поднял голову, провожая взглядом лихтер. Там, на борту -- Хаксо Энгмарк. Через пять минут он ступит на землю Сирены. Таможенные формальности задержат его еще минут на двадцать. Космодром лежал в полутора милях от Фена и соединялся с ним запутанной холмистой тропой.

Тиссель обернулся к рабу:

-- Когда пришло письмо?

Раб непонимающе вытянул голову. Тиссель повторил вопрос, подпевая клацанью химеркина:

-- Послание сие: его вручить ты удостоен чести был когда?

-- О, много дней провел я у причала,-- снова завел раб,-- и вот за бденье я вознагражден: узрел я Сээра Тисселя...

Тиссель круто развернулся и в ярости зашагал вверх по пристани. Бестолковые, безмозглые сиренийцы! Почему было не доставить письмо к нему на ковчег? Осталось двадцать пять минут -теперь уже двадцать две...

На эспланаде Тиссель остановился и огляделся по сторонам в надежде не чудо. Вдруг какой-нибудь аэротранспорт перебросит его в космопорт, где они с Ролвером успеют задержать Хаксо Энгмарка. Или... или, еще лучше, вдруг придет другое послание, отменяющее первое! Хоть что-нибудь, что угодно...

Но чуда не случилось. Никаких посланий и никаких аэромобилей -- их никогда и не бывало на Сирене...

Поперек эспланады возвышался уродливый ряд сооружений из железа и камня -- защита от Ночных. В одном из этих зданий была конюшня. Неподалеку Тиссель увидел человека в ослепительной жемчужно-серебрянной маске верхом на ящероподобной сиренийской кляче.

Тиссель ринулся к конюшне. Еще не все потеряно; если повезет, можно перехватить Хаксо Энгмарка!

Перед входом конюх озабоченно исследовал свой табун, отгонял насекомых, наводил лоск на запылившиеся чешуйки. Все пять животных были в превосходной форме, ростом по плечо среднему человеку. Массивные ноги, крупные туловища, тяжелые клинообразные головы. С клыков, по обычаю специально удлиненных и загнутых вверх, свисали золотые кольца. Чешуя была украшена ромбовидным узором, у всех разным: багряный с зеленью, оранжево-черный, красно-голубой, розовый с коричневым, серебристо-желтый.

Добежав до конюха, Тиссель остановился, перевел дух и потянулся к киву* -- но заколебался. Можно ли считать эту встречу случайной? Тогда зачинко? Но как изложить его просьбу сухим, казенным тоном? Лучше уж кив. Он взял первый аккорд -- и обнаружил, что по ошибке заиграл на ганге.

Тиссель виновато -- под маской -- улыбнулся: да уж, близкими друзьями их с конюхом никак не назовешь. Ладно! Некогда перебирать инструменты. Будем надеяться, что этот конюх флегматик.

Тиссель взял второй аккорд и, играя настолько убедительно, насколько позволяли ему волнение, одышка и неискусность, пропел:

-- Сээр Конюх, я безмерно нуждаюсь в резвом скакуне. Позвольте его из вашего стада избрать.

На конюхе была непонятная Тисселю маска: сложное сооружение из блестящей коричневой ткани с серыми кожаными складками; высоко на лбу располагались два больших ало-зеленых шара. Конюх долго, не отрывая взгляда смотрел на Тисселя. Затем он медленно, явно подчеркивая свой выбор, прикоснулся к стимику**, умело извлек из него ряд великолепных трелей (Тиссель не сумел уловить их смысл) и пропел:

-- Сээр Лунный Мотылек, боюсь, мои лошадки не подойдут такой персоне знатной!

Тиссель, по-прежнему играя не ганге, с горячностью возразил:

-- Они как раз подходят; я спешу и с благодарностью приму любую.

Играя все быстрее и громче, конюх запел:

-- Сээр Лунный Мотылек! Грязны и тощи кони. Мне лестно, что до них вы снизошли. Я недостоин столь высокой чести. И к тому же,-- тут раздался ледяной звон кродача***,-- никак я не припо