Маленькая трагедия   ::   Петухов Юрий

Но зато протягивало без всяких там кондиционеров, насквозь.

- Момент - что надо! - еще раз заверил Рюмин.

- Ага, отошел, болезный, - подтвердила Любочка - маленькая, изящненькая, точеная брюнеточка совершенно неопределяемого возраста. - А ту неделю всю пропсиховал.

- Чего так? - спросил Кондрашев, заволновавшись.

- Да и на коллегии отчитывался, и вообще нервишки трепали... много чего, - ответил Рюмин.

- Тут хохма была, - вставила Любочка. - Подсунули ему...

Было очень заметно, что она хочет поделиться этой "хохмой", прямо горит вся. Но Рюмин поглядел строго на секретаршу, и та сникла.

- Все нормалек, не волнуйся, - сказал он Кондрашеву, выбросил окурок в растворенную фрамугу, вышел, напоследок еще раз взглянув сурово на Любочку.

Та затянулась раз, другой, проговорила:

- Я сейчас вернусь, ты подожди.

И выскочила следом.

Кондрашев вздохнул, оглядывая дверь. Садиться не стал. Главное, все идет как надо, словно по маслицу. Теперь уже немного осталось.

Наташа вошла в кабинет начальника и плотно притворила за собой дверь. Она не успела повернуть головы к Михаилу Максимовичу, как последовал вопрос:

- Ну что там у вас еще?

Наташа улыбнулась, подошла ближе, чуть поигрывая бедрами, обтянутыми зеленым крупновязаным платьем, вздохнула. В зеленоватых, под цвет платья, глазах стояло умиление, на пухлых губках совсем легкая улыбка то появлялась, то пропадала. В тот час в управлении было тихо - только-только по графику кончался обед. А значит, в ближайшие полчаса никого из сотрудников в комнатах не застанешь.

- Ну?!

Михаил Максимович полулежал в кресле, уперевшись коленом в стол, медленно, с ленцой поглаживая ногу. Наташу он терпеть не мог - если бы не ее покровитель! - но никогда этого не высказывал. Да и, собственно, какое ему, большому человеку, дело до какой-то там полукурьерши-полуобщественницы, а в конечном итоге бездельницы, что служит в его "епархии"? Много чести будет - иметь к ней какое-то отношение, козявка, девчонка.

Михаил Максимович изобразил на широком мясистом лице усталость и принялся разглядывать холеные ногти.

Наташа не спешила. Она смотрела на аккуратную, густую шевелюру и успевала отмечать: темный с густой проседью, "пепельный блондин" - самый модный цвет для мужчины во все времена, в любой точке... и как раньше не обращала внимания, ведь шеф - мужик что надо, красавец.

Она предоставляла ему право начать разговор, а уж последнее слово останется за ней. Что-что, а поставить себя Наташа умела, знала - для хорошенькой женщины рангов и чинов не существует.

- Ну что вы молчите? - Лицо шефа стало не просто усталым, но и обиженно-недовольным.

Пора! Наташа подошла еще ближе, оперлась руками о стол серьги-колючки сползли с плеч и повисли на длинных нитях, задрожали.

- Я насчет отпуска, Михаил Максимыч. Деньков на пятнадцать, с понедельника.

Начальник вздохнул, оторвался от ногтей.

- Сколько раз вы в этом году были в отпуске?

Наташа томно закатила глазки, склонила голову набок.

- Не слышу.

- Ну-у... - руки оторвались от стола и изобразили что-то неопределенное.

Сама Наташа смотрела прямо в начальственные глаза и улыбалась уже откровеннее.

- Так сколько раз вы были в отпуске в этом году, я вас спрашиваю? - Михаил Максимович убрал колено, остатки расслабленности покинули его - на волевом, портретном лице появилось выражение значимости и уверенности.

- Ну два, - немного раздраженно, но не переставая улыбаться, ответила Наташа, - вы же понимаете...

- Все, разговор закончен, не мешайте работать. - Михаил Максимович выразительно указал глазами на дверь и принялся ворошить бумаги на столе.

Наташа выпрямилась.

- Ничего я вам не мешаю, не надо! Мне отпуск нужен срочно и обязательно.