Маленькие Боги (перевод V.Galdikiene)   ::   Pratchett Terry David john

И еще сотни епископов, дьяконов, субдьяконов и священников. И послушников, как крыс в амбаре. И ремесленников, и пастухов, и пыточных дел мастеров, и весталок… Не важно, что вы умеете, для вас найдется место в Цитадели. А если вы только и умеете, что задавать не те вопросы, или проигрывать явно выигрышные сражения, то этим местом могут быть печи очищения или подземелья правосудия Квизиции. Место для каждого. И каждый на своем месте.

* * *



Солнечные лучи впивались в землю огорода святилища.

* * *



Великий Бог Ом старался оставаться в тени длинных дынных плетей. Пожалуй, тут Он был в безопасности, в кольце этих стен с молельными башенками на каждом углу. Но тут уж трудно перестраховаться. Ему уже повезло однажды, но было бы верхом наглости ожидать, что повезет еще раз. У богов тоже есть свои трудности. Например, им некому молиться. Он медленно и целенаправленно полз вперед в сторону пожилого человека, разбрасывавшего навоз, пока, после долгих усилий не решил, что находится на расстоянии слышимости. И Он воззвал к нему сими словами: «Эй, ты!»

Ответа не было. Не было даже малейшего признака, что что-то было услышано. Ом потерял терпение и превратил Лу-Цзе в мерзопакостнейшего червя, обитающего в глубинах помойных ям преисподней. Но что распалило его еще больше, так то, что пожилой человек и после этого продолжал мирно разбрасывать навоз. «Да наполнят дьяволы бесконечности твои еще живые кости фосфором!» – возвопил Он. Эффект остался прежним. «Старая глухая сволочь!» – пробормотал Великий Бог Ом.

* * *



Хотя, возможно, здесь был кто-то, кто знал о Цитадели все, что стоило знать. Всегда находится кто-то, кто собирает сведения не из любви к искусству, а потому, почему сороки собирают все, что блестит, а муха-шалашник – мелкие веточки и камешки. Всегда должен быть кто-то, кто делает все то, что должно быть сделано, но чего остальные люди предпочитают не делать, а лучше – и вообще не знать, что все это существует.

Третье, что люди замечали в Ворбисе, был его рост. Он был порядком выше шести футов, но тощ как щепка, словно кусок плоти, преобразованный в тело пропорционального подростка, взяли и вытянули вверх. Второе, что люди замечали в Ворбисе, были его глаза. Его предки происходили из племен, населяющих глубокую пустыню, у которых в процессе эволюции выработалась странная особенность внешности: черные глаза. Не так просто черные, как у обычных людей, а с прочти черным глазным яблоком. Потому было сложно ответить на вопрос, куда он смотрит. Создавалось ощущение, что у него прямо под кожу надеты темные очки. Но первое, что они замечали, был его череп. Дьякон Ворбис был лыс по собственному желанию. Большинство церковников, как только их посвящали в сан, начинали культивировать свою растительность, так что в их волосах и бородах запросто могла бы заблудиться коза. Ворбис сбривал все. Он отбрасывал блики. Казалось, что недостаток волос только увеличивал его влияние. Он не угрожал. Он никогда не грозил. Он просто заставлял каждого почувствовать, что его личное пространство простирается на несколько метров вокруг, и что любой приблизившийся к нему, лезет во что-то очень серьезное. Последние пятьдесят лет его сеньор всякий раз чувствовал себя виноватым, прерывая его размышления, о чем бы они там ни были. Было почти невозможно понять, о чем он думает, и уж тем более никто об этом не спрашивал. Одна из наиболее весомых тому причин заключалась в том, что Ворбис был главой Квизиции, в чьи обязанности как раз и входило заниматься всем тем, чего все остальные предпочитают не делать. Вы не будете спрашивать таких людей, о чем они думают, хотя бы потому, что они могут очень медленно обернуться и ответить: «О тебе».