Анискин и Боттичелли   ::   Липатов Виль Владимирович

- Опознайте себя, гражданин Молдавский Глеб Глебович, он же Молочков Евгений Александрович, он же Тупицын Егор Валентинович, он же Боттичелли!

Допрашиваемый посмотрел. На фото - тайник, суковатая палка, человек в парике, гриме. Он улыбнулся, пожал плечами.

- Ну что вы? Никогда не встречал!

Качушин опять порылся в столе.

- Ретушер снял с фотографии парик, грим, очки... Вы?

Допрашиваемый посмотрел на фото - был снят "шабашник" Молочков.

- Смешно, ей-же-ей... Не я!

Анискин с подоконника сказал:

- Это Молочков Евгений Александрович.

Качушин вынул очередную фотографию.

- С фото Молочкова Евгения Александровича ретушер снял парик, грим, накладные ресницы... Вы?

Допрашиваемый посмотрел - был изображен никому не известный человек.

- Ну что вы, товарищи!

Качушин повернулся к участковому:

- Федор Иванович!

Участковый подошел к допрашиваемому, наклонился:

- Снимите парик! Прошу от всего сердца...

Помедлив, допрашиваемый снял парик.

- Я! - сказал он.

Последняя фотография и допрашиваемый изображали одно и то же лицо.

- Тупицын Егор Валентинович, - сказал Качушин. - Москва, Лошадная, семнадцать, квартира сто пять... Так? Федор Иванович, ваше слово...

Участковый, продолжая сидеть на подоконнике, неторопливо показал четыре пальца:

- Их, которые длинные-то, четверо было... Ну, Юрия Буровских я сразу в сторону! Когда ему иконы воровать, ежели он включился в соревнованье с завклубом насчет продавщицы Дуськи. Завклубом с Буровских с нее все лето глаз не сводят, за ней, как нитка за иголкой... Матроса Григорьева тоже долой! Он - баранаковский, Макара Григорьева сын, а у Макара отец и дед каторжники. Богохульники! Ни в бога, ни в черта... Прадед-то барину красного петуха пустил и в Сибирь - шасть!.. Сидорова? Его я и на замет не брал. Дурак, большой дурак. Остается кто? Мо-лоч-ков!

Художник Тупицын улыбнулся, изысканно поклонился участковому.

- Как я на вас, гражданин Тупицын, вышел? Во-первых сказать, кримпленом не спекулировали, во-вторых обрисовать, глаз у вас зоркий, как у утки, все примечает, одно слово - художник. В-третьих, в церкви ни разу не был... Вот! Я на вас на второй день вышел...

- За неверие и скепсис расплачиваюсь! - сказал Тупицын. - Много слышал о вас, Федор Иванович, но не поверил! Думал, гипербола, стремление деревни к легенде и метафоре... Сам виноват!

Отец Владимир стоял возле второго окна, отнеся далеко от глаз икону "Святой Георгий Победоносец", смотрел на нее, как на... икону. Тупицын смотрел тоже, и тоже как на икону. Он прощался взглядом с бесценным сокровищем.

- Мне, что ли... это... посмотреть, - сказал Анискин, спускаясь с подоконника. - Одним глазом, а?

- Посмотрим, посмотрим! - обрадовался Качушин.

Они долго-долго смотрели на Георгия Победоносца.

- Он! - сказал участковый. - Емелька Пугач! Ежели ретушер сделает бороду - во! Пустит на лоб волос, бровь вздымет - Емелька Пугач!

Отец Владимир изысканно улыбнулся.

- Не знаю, смею ли молвить, но... Федор Иванович, у Победоносца ваши глаза... Простите великодушно!

В тишине Анискин и Качушин вернулись на прежние места, сев, онемели. Через секунду-другую участковый обратился к отцу Владимиру с нежной и хитрой улыбкой:

- Вот чего я понять не могу, гражданин поп, так как это вот он, Тупицын, за один раз мог вынести двадцать три иконы? Это как так, гражданин поп и Тупицын?

- За три раза! - сказал Тупицын. - За три дня!

Отец Владимир заскучал, смутился.

- Как так, а, гражданин служитель культа?

- Сие происшествие имело место... Три дня, великодушно простите, пребывал в пункте, райцентром именуемом.

Анискин расплылся:

- С матушкой-попадьей гуляли!

- Гражданин Тупицын Егор Валентинович, - сказал Качушин, - по справке Московского уголовного, розыска иконами не торговал, не спекулировал...

Тупицын вскочил, крикнул:

- Я коллекционер - русский человек!

Анискин проговорил не глядя:

- Русский! Чуток нет...