Ночная стража   ::   Пратчетт Терри

— Да, Игорь? — ответил Ваймс, не в первый раз удивляясь, зачем нужно кому-то со швами вокруг головы уточнять, кто он такой. [1]

— Я лишь хотел шкажать, сэр, что мог бы поднять юного Штронгинферма на ноги, шэр, — слегка укоризненно произнес Игорь.

Ваймс вздохнул. На лице Игоря была написана твердая уверенность с легким оттенком разочарования. Ему не дали применить свое… искусство. И, естественно, он был расстроен.

— Мы ведь уже обсуждали это, Игорь. Это не то же самое, что пришить ногу. К тому же, гномы все равно против этого.

— В этом нет ничего шверхестештвенного, шэр. Я придерживаюсь Ештественной Филошофии! И, когда его принесли, он был еще теплым…

— Таковы правила, Игорь. В любом случае — спасибо. Мы все знаем, сердце у тебя на месте…

— Да, они на своих местах, сэр, — укоризненно поправил Игорь.

— Именно это я и хотел сказать, — тактично отозвался Ваймс.

— Ну ладно, сэр, — наконец сдался Игорь. Он задумался, а потом спросил: — Как чувствует себя ее светлость, сэр?

Ваймс ожидал этого. Как бы ужасно это не казалось, но его мозг уже предоставил ему картинку Игоря и Сибиллы в одном предложении. Не то, чтобы он недолюбливал Игоря. Совсем наоборот. У некоторых стражников, вышагивающих сейчас по улицам, могло бы и не быть ног, если бы не работа Игоря. Но…

— Хорошо. С ней все в порядке, — отрезал он.

— Просто я слышал, что миссис Контент несколько вол…

— Игорь, есть некоторые вещи, которые… Слушай, ты знаешь что-нибудь о… женщинах и детях?

— Не шлишком много, сэр, но полагаю, что стоит мне лишь заполучить кого-нибудь на штол и хорошенько, ну, вы понимаете, покопаться, я шмог бы ражобраться во многих вопрошах…

Здесь воображение Ваймса отключилось.

— Спасибо, Игорь, — он даже смог заставить свой голос не дрожать, — но миссис Контент очень опытная акушерка.

— Как шкажете, сэр, — с явным сомнением ответил Игорь.

— А теперь мне пора идти, — закончил Ваймс. — День обещает быть долгим.

Он сбежал по лестнице, отдал письмо сержанту Колону, кивнул Моркоу, и они быстрым шагом направились во дворец.

Когда дверь закрылась, один из стражников поднял взгляд от своего стола, за которым он сражался с рапортом, пытаясь написать, как обычно и поступают многие полицейские, то, что должно было случиться.

— Сержант?

— Да, капрал Пинг?

— Почему некоторые из вас носят фиолетовые цветы, сержант?

Внезапно, что-то в комнате изменилось, каждый звук впитывался множеством прислушивающихся ушей. Офицеры перестали писать.

— То есть, вы и Редж, и Шнобби носили их в том году, и я думал, может, мы все должны… — Пинг замялся. Обычно дружелюбные глаза сержанта Колона сузились, и в них читалось предупреждение: ты вышел на тонкий лед, парень, и он уже начинает трескаться…

— У моей хозяйки есть сад, и я запросто мог бы нарезать… — продолжал Пинг в нехарактерной ему попытке самоубийства.

— Ты бы носил сирень сегодня, да? — тихо произнес Колон.

— Я только хотел сказать, если это необходимо, я мог бы сходить и…

— Ты был там? — Колон так быстро вскочил на ноги, что его стул опрокинулся на пол.

— Спокойно, Фрэд, — пробормотал Шнобби.

— Я не… — начал Пинг. — То есть… где я был, сержант?

Колон наклонился к столу так, что его круглое красное лицо оказалось всего в дюйме от носа Пинга.

— Если ты не знаешь, где это было, ты там не был, — произнес он все тем же тихим голосом. Он выпрямился. — А теперь у нас со Шнобби есть своя работенка, — сказал он. — Вольно, Пинг. Мы уходим.

— Э…

Для капрала Пинга этот день не был удачным.

— Да? — отозвался Колон.

— Э… устав, сержант… вы рядовой офицер, понимаете, а я на сегодня старший, иначе я не стал бы спрашивать, но… если вы уходите, сержант, вы должны сказать мне, куда вы идете.