Лечь на амбразуру   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Портреты клиента размером метр на два, а где и побольше, были выставлены по всему городу — на рекламных щитах и в витринах магазинов, а листовки с открытым, улыбчивым лицом простого сибирского мужика, уже правившего в крае в смутные времена первых лет демократизации, но отодвинутого нынешним губернатором, — эти яркие листовки полоскались на резком зимнем ветру и глядели на прохожих со всех столбов и подъездов.

Киллер не интересовался тонкостями политической борьбы, деталями предвыборной губернаторской гонки, до конца которой оставалось еще побольше двух месяцев. И не собирался он размышлять над тем, почему именно этот кандидат в губернаторы, Валерий Смирнов, утверждавший с плакатов и листовок: «Голосуй за своего! Не ошибешься!» — стал его, киллера, клиентом. А не, скажем, ныне действующий губернатор Андрей Гусаковский, пожелавший продлить срок своего правления в крае, или вон тот, Алексей Минаев, чье строгое лицо человека явно ученого, умного, в очках, указывало на серьезность его намерений. Их лица тоже отовсюду следили за горожанами, проходящими и проезжающими мимо, напоминая, что подступает ответственная пора — надо думать! Будто все остальное время этим заниматься нет ни малейшей необходимости…

Но как бы там ни было, а судьба первого из претендентов была, по сути, предрешена. Иначе зачем бы сейчас, в этот самый момент, стоял киллер перед дверьми лифта на седьмом этаже большого элитного дома и напряженно вслушивался, что делается этажом выше.

В дом он вошел без проблем. Два дня, которые он отвел себе на изучение подходов к объекту, дали исчерпывающую информацию.

Как еще в недавнем прошлом государственный чиновник высокого ранга, этот Смирнов был человеком внутренне дисциплинированным. Время его казалось размеченным по минутам — раз и навсегда. Что значительно облегчало задачу. Именно поэтому из всех возможных вариантов киллер легко выбрал наиболее для себя безопасный.

Ежедневно в девять вечера Смирнов, проживавший в обычном, пусть и повышенной комфортности, доме, а не в скромном личном особняке, которым отдают предпочтение руководители новейших времен, выводил на прогулку своего пса — шоколадно-рыжего ирландского сеттера по кличке Лан — так, во всяком случае, слышал киллер собственными ушами. Сеттеры — собаки охотничьи и никакой опасности для чужого человека не представляют. И это — хорошо.

Система подачи лифтов на этажи была известна киллеру, значит, и остановить каждый из них в нужный момент тоже будет не трудно.

И вот без десяти минут девять — на улице было уже совсем темно, мороз к ночи усилился, а резкие порывы ветра вздымали со снежных сугробов у подъездов длинные шлейфы острой серебряной пыли — мимо углубленной в чтение газеты консьержки решительным шагом прошел высокий мужчина в плотной черной куртке с откинутым на спину капюшоном и в черной же шерстяной шапочке, надвинутой на брови.

На секунду задержавшись у давно не мытого окна в будке сторожихи, мужчина глухо спросил у бабки:

— Как у тебя? — и, не дожидаясь ответа, закончил: — Ладно, бди на посту! Ну холодрыга! — Он зябко передернул плечами, а на вопросительный взгляд бабки профессиональным движением достал из внутреннего кармана красную милицейскую книжицу, ловко развернул и сунул к самому стеклу, чтобы сторожиха с ее бдительным оком успела увидеть трехцветную внутренность удостоверения и фотографию в военной форме. Большего для нее и не требовалось.

Сочтя знакомство достаточным, мужчина кивнул ей покровительственно и направился к лифту.

Но поднялся он не до восьмого этажа, где проживал клиент, а остановился на седьмом. Проверил, открыта ли дверь на лестницу, вышел на площадку, осмотрелся, прислушался — было темно и тихо. Взглянул на часы — самое время. Вызванная им кабина лифта оказалась большой, грузовой. Когда дверь открылась, киллер ловко заклинил ее и снова затаился, прислушиваясь.

Наконец над его головой хлопнула, закрываясь, металлическая дверь, тут же загудел мотор другой кабины и явственно донеслись нетерпеливые повизгивания собаки.

Кабина пришла на восьмой этаж.