Потому что потому   ::   Абрамов Сергей

---------------------------------------------

Абрамов Сергей

Потому что потому



Сергей Абрамов

Потому что потому

Сказочно правдивая история

Сначала, когда Вадим впервые расставил на лесной опушке дюралевую треногу этюдника и только вгляделся, сощурившись, в редкий ельничек впереди, в тропинку, чуть видную в траве, перевитую для крепости жилистыми корнями деревьев, еще во что-то вгляделся - не суть важно! - фотографируя увиденное в памяти, в этот момент они и появились: возможно, передовой их отряд, разведчики-следопыты. Тогда Вадим особо их не рассматривал: мало ли кто интересуется бродячим художником. Привычное дело: по улицам слона водили... Они встали за спиной Вадима, молчали, ждали. Тонким и ломким углем Вадим набрасывал на картон контуры будущего этюда, готовил его под краски. Он любил писать сразу набело - почти набело, потому что потом, если работа удавалась, он еще до-олго возился с ней в мастерской, отглаживал, "обсасывал", как сам говорил. Но именно с ней самой. Хотя, бывало, ему казалось, что картон слаб для этой натуры, и тогда он брал холст или - с недавних пор - лист оргалита, удобный для его подробной и гладкой манеры письма, и писал заново, отталкиваясь и от картона, но больше от памяти. Она и вправду была у него фотографической: гордился ею и не перегружал ненужным.

Те, кто стоял позади, были _ненужными_. Вадим не оглядывался, не фиксировал их, только сетовал про себя: неужто полезут с вопросами?..

Однако не полезли. Постояли по-прежнему молча и молча же скрылись, будто растаяли, растворились в зелени - столь же незаметно для Вадима, как и ранее возникли.

А работалось, в общем, неплохо: споро. День выдался чуть пасмурный, сероватый, удобный по свету: солнце облаками прикрыто, не режет натуру, не меняет освещения, двигаясь, как и положено, с востока на запад. Поэтому Вадим не очень-то любил солнце, особенно полдневное, непоседливое - не поспевал за ним, и, помнится, кто-то ругнул его в прессе - после персональной выставки в зальчике на Горького: за "мрачноватость палитры, отсутствие радости в природе". Как будто вся радость - в солнце...

Седой день хорошо лег в этюд, и Вадим был доволен, заканчивал уже, доводил картон до ума, когда опять появились они. Удобнее, пожалуй, далее именовать их так - Они, с заглавной буквы, ибо для Вадима Они были одним целым, многоруким, многоглазым, вездесущим существом, своего рода излюбленным фантастами сообществом - _клоном_, где отдельные особи не играют большой роли, но вот все вместе, в единении.

Впрочем, давно известно: в единении - сила, и фантастика тут ни при чем.

Сила встала, как и прежде, позади и на сей раз не умолчала.

- Реализм, - сказала она.

Вадим заставил себя не обернуться, не увидеть, кто это "вякнул". Продолжал работать, зная прекрасно, что вступать в спор с невеждами бессмысленно и опасно. Да и что ему до невежд?..

А невежды не унимались.

- Не скажи... Посмотри, как он цвет чувствует.

Только не оборачиваться, не проявлять любопытства, молчать, молчать...

- Что цвет! Зализывает... И форма статична...

Не выдержал - обернулся. Позади, уставясь в этюд, стояли четверо. Трое парней и девица. Два парня - лет четырнадцати-пятнадцати (Вадим не умел определять детский возраст), третий - куда помладше, пятиклашка какой-нибудь. Те двое, похоже, близнецы: в фирменных джинсах, в адидасовских кроссовках, в адидасовских же синих, с белым трилистником на груди маечках, одинаково стриженные - или нестриженые? - черноволосые, долговязые, худощавые, хотя и широкоплечие. Физкультурники. Третий попроще: в отечественной ковбоечке, в спортивных шароварах, мощно оттянутых на коленях. Через всю щеку - свежая царапина: наткнулся на что-то, на ветку или на проволоку - не от бритвы же...