Растение (часть 2)   ::   Кинг Стивен

Твоё замешательство было оправданным - думаю, теперь, когда я выспался, я смогу изъяснятся более понятно.

Как я думаю я уже сказал тебе, реакция Роджера на "Фотографии жертвоприношения" была ещё более сильной и непосредственной, чем моя. Он спустился ко мне в офис так, будто к его пяткам были привязаны ракеты, оставив двух дистрибьюторов ожидать его в офисе (а, как однажды сказал Фленнери О'Коннор, хорошего дистрибьютора сложно найти), и когда я показал ему фотографии, он побледнел, закрыл рот рукой и издал ужасный рыгающий звук, так что я был скорее прав, чем ошибался относительно качества снимков (учитывая обстоятельства, "качество" - странное слово, чтобы его употреблять, но оно кажется единственным подходящим).

Он подумал минуту или две, затем сказал мне, что лучше позвонить в полицию Централ Фоллз, - но больше никому не говорить об этом. "Они ведь могут оказаться подделками", - сказал он. - "но лучше быть уверенным. Положи их в конверт и больше не прикасайся к ним. Там могут быть отпечатки".

- Они не выглядят поддельными, - сказал я. - Не так ли?

- Нет, не выглядят.

Он вернулся к дистрибьюторам, а я позвонил в полицию Централ Фоллз, тогда состоялся мой первый разговор с Иверсоном. Он выслушал всю историю и записал номер моего телефона. Он сказал, что перезвонит мне через пять минут, но не сказал почему.

На самом деле он перезвонил через три минуты. Он сказал принести фотографии в 31й участок по адресу 140 Парк-авеню Саус, и что нью-йоркская полиция отправит "Фотографии жертвоприношения" в Централ Фоллз.

- Мы получим их в три пополудни, - сказал он. - Может даже раньше.

Я спросил его, что он намеревается делать до тех пор.

- Не много, - сказал он. - Я собираюсь послать человека в штатском в этот "Цветочный дом", чтобы выяснить, работает ли там Детвейлер или нет. Надеюсь, это не вызовет подозрений. Пока я не увижу фотографии, мистер Кентон, это всё, что я могу сделать.

Мне пришлось прикусить язык, чтобы не сказать ему, что он может сделать ещё очень много. Я не хотел, чтобы от меня отделались, как от типичного назойливого жителя Нью-Йорка, и я не хотел рассердить этого парня с самого начала. И, напомнил я себе, Иверсон ещё не видел фотографий. Как я полагаю, при данных обстоятельствах он делал всё, что мог, исходя из звонка незнакомца, незнакомца, могущего оказаться эксцентриком.

Я заставил его пообещать перезвонить мне, как только он получит фотографии, и затем я отнёс их в 31й участок. Они ждали меня; сержант Тиндейл встретил меня в приёмной и взял конверт с фотографиями. Он также взял с меня слово, что я останусь в офисе, пока они не дадут мне знать.

- Шеф полиции Централ Фоллз...

- Не он, - сказал Тиндейл так, будто я говорил о дрессированной обезьянке. - Мы.

Во всех фильмах и романах говорится правда - не слишком много проходит времени, прежде чем начинаешь ощущать преступником самого себя. Так и ждёшь, что кто-нибудь направит яркий свет тебе в лицо, закинет ногу на старый, видавший виды стол, откинется назад, выпустит сигаретный дым тебе в лицо и скажет "О'кей, Кармоди, куда ты спрятал трупы?". Сейчас мне смешно, но тогда я точно не смеялся.

Я хотел, чтобы Тиндейл взглянул на снимки и сказал мне, что он думает о них - были ли они подлинниками или нет - но он просто прогнал меня, напомнив мне "быть поблизости". Начинался дождь, а я не поймал такси, и к тому времени, как я прошёл семь кварталов к "Зенит Хаус", я промок до нитки. А ещё я съел пол-упаковки Тамс.

Роджер был у меня в офисе. Я спросил у него, ушли ли дистрибьюторы, и он махнул рукой в их направлении.

- Отослал одного обратно в Куинс, а другого - в Бруклин, - сказал он. - Воодушевлёнными. Они продадут остальные пятьдесят копий "Муравьёв из ада" между собой. Придурки.

Он прикурил сигарету.