Схизматрица   ::   Sterling Bruce

 – Я хотел помериться силами с миром – и погубил то, что могло помешать.

– Тогда мы были другими.

– Нет. Я думал, что смогу измениться... Вот ты, мол, умрешь, и Вера умрет, и я начну все с чистого листа, стану машиной... Этакой пулей, пущенной в лоб истории... Хотел захватить власть над любовью. Заключить все в железо. И попробовал. Но железо сломалось первым.

– Я понимаю. Я тоже познал власть замыслов. Последний замысел моей жизни ждет меня на Европе. – Он забрал брошюру. – Он может стать и твоим. Если ты пожелаешь.

– В послании я признался тебе, что готов к смерти, – сказал Константин. – Ты, Абеляр, привык от всего уворачиваться. Мы вместе прошли долгий путь, далеко позади оставили понятия «друг», «враг»... Я не знаю, как тебя назвать, но зато я тебя понимаю. Понимаю, как никто на свете, включая тебя самого. Столкнувшись с конечной своей целью, ты увернешься в сторону. Я в этом уверен. Ты никогда не увидишь Европы.

Линдсей склонил голову:

– Пора кончать, Абеляр. Я померялся силами с миром; я для этого жил. И неплохую тень оставил за собой. Так?

– Да, Филип, – потрясенно вымолвил Линдсей. – Даже ненавидя тебя, я тобой гордился.

– Но меряться с жизнью и смертью, словно бы я вечен... В этом нет ничего высокого. Что мы перед жизнью? Так, искорки...

– Искры, разжигающие пламя...

– Да. Твое пламя – Европа, и тут я тебе завидую. Но, отправившись на Европу, ты потеряешь себя. Этого ты не вынесешь.

– Но туда можешь отправиться ты. Она может стать и твоей. Там – твой народ, клан Константинов.

– Мой народ... Да, ты привлек их к своим делам.

– Я нуждался в них. В твоем гении... И они присоединились ко мне по доброй воле.

– Да... Смерть в конце концов побеждает нас. Но наши дети – наша месть ей. – Он улыбнулся. – Я старался не любить их. Я хотел видеть их такими же, как и я, – подобными стальному клинку... Но все равно любил. Не за то, что они подобны мне, напротив. И больше всех – самую не похожую на меня.

– Веру.

– Да. Я создал ее из образцов, украденных отсюда. Клочков кожи. Генов любимой... – Он умоляюще взглянул на Линдсея. – Абеляр, что ты скажешь о ней? Как твоя дочь?

– Моя дочь?

– Да. Вы с Верой были великолепной парой. И мне было очень жаль, что ты умрешь, не оставив потомства. Я тоже любил Веру и хотел оберегать ее ребенка – от того отца, которого она сама выбрала. И поэтому создал твою дочь. Разве я был не прав? Разве этого не стоило делать?

– Почему же, жизнь всегда лучше.

– Я отдал ей все, что мог. Как она сейчас?

Линдсей почувствовал дурноту. Робот всадил иглу в его бесчувственную ногу.

– Она сейчас в лабораториях. Проходит трансформацию.

– О! Это хорошо. Она сделала свой выбор. Как и всем нам положено. – Константин запустил руку под кресло. – У меня тут есть яд. Смотрители дали. Нам пожаловано право на смерть.

Линдсей отрешенно кивнул. Наконец лекарство умерило бешеное биение сердца.

– Да, – сказал он. – Мы все заслужили это право.

– Мы с тобой можем пойти на место катастрофы. И выпьем яд. Тут хватит на двоих. – Константин улыбнулся. – В компании – это будет замечательно.

– Извини, Филип. Мне еще рано.

– Ты, как всегда, не хочешь никаких обязательств, Абеляр. – Константин показал стеклянный сосуд с коричневой жидкостью. – Ну и ладно. А то ходить трудно. После... после Арены у меня трудности с измерениями. Поэтому мне сделали новые глаза. Они за меня различают измерения. – Узловатые пальцы его свинтили с сосуда крышку. – Теперь я вижу жизнь такой, какова она есть. И поэтому понимаю, зачем нужно это сделать. – Он приложил сосуд к губам и глотнул. – Дай мне руки.

Линдсей подал ему руки.

– Что, теперь обе – металлические?

– Извини, Филип.

– А, неважно. Все наши прекрасные машины... – Константин вздрогнул. – Потерпи, я сейчас.

– Я с тобой, Филип.

– Абеляр...