Не вся трава зеленая   ::   Гарднер Эрл Стенли

— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.

— Меня зовут Дональд Лэм, — представился я. — Я писатель. Мне нужны деньги. Опробуйте машинку и сами назначьте цену. Я в отчаянном положении.

Если все сладится — машинка ваша.

Она сказала:

— У меня уже есть пишущая машинка.

— Но не такая, как эта, — сказал я. — Она очень удобная и отлично отрегулирована. Работать на ней — сплошное удовольствие.

Я видел, что мое предложение ее заинтересовало.

— Напечатайте что-нибудь на ней, — продолжал я, — вы сразу заметите разницу. Ни один издатель не останется равнодушным к такой рукописи.

— Как вы узнали, что я пишу? — спросила женщина.

— Идя по коридору, я услышал стук пишущей машинки.

— Кто вас направил ко мне?

— Никто. Я оказался в безвыходном положении — мне нужны деньги, и я готов продать машинку первому встречному.

— Вам нужны наличные?

— Да.

Она покачала головой и сказала:

— В этом доме многие пользуются пишущими машинками, но почти ни у кого из них не найдется той суммы, которую вы хотите за нее получить.

— Не хочу показаться чересчур назойливым, — не унимался я, — но прошу вас: напечатайте что-нибудь на этой машинке. Я мог бы в качестве компенсации части суммы взять вашу машинку и, разумеется, получить немного денег, чтобы не остаться в накладе.

— Сколько вы хотите получить денег?

— Прежде мне нужно увидеть вашу машинку.

Она посмотрела на часы и пригласила:

— Входите.

Ее квартира состояла из двух комнат с временной перегородкой, за которой была кухня. Портативная машинка стояла на ветхом карточном столике, перед которым помещался складной стул. На столике лежали страницы рукописи, вся мебель свидетельствовала о том, что пользуются ею довольно давно. Не то чтобы у вещей был обшарпанный вид, но и новыми их нельзя было назвать.

— Вы живете здесь одна? — спросил я.

Ее взгляд стал вдруг подозрительным.

— Какая вам разница? Давайте посмотрим вашу машинку, — сказала она, снимая свою со стола и ставя на стул.

Я открыл футляр и поставил машинку на стол.

Она вставила лист и начала печатать, правда, двумя пальцами, но у нее это хорошо получалось.

— Что вы пишете? — поинтересовался я. — Романы, статьи, рассказы?

— Что придется, — ответила хозяйка. — Меня зовут Энними Клинтон.

Я быстро осмотрелся вокруг. Повсюду тут и там валялись журналы; увидел я и книги с адресами магазинов.

На полке лежала стопка пакетов, где, как я предположил, хранились отвергнутые редакторами рукописи.

Она быстро собрала со стола страницы и положила их текстом вниз на пишущую машинку.

— У вас очень хорошая машинка, — сказала женщина.

— Превосходная!

— Сколько вы хотите за нее? — спросила она.

— Я бы хотел сначала взглянуть на вашу.

Она подошла к стулу, взяла рукопись, положила ее в книжный шкаф, убрала мою машинку, а свою поставила на стол. Затем как-то нехотя протянула мне листок бумаги.

Машинка оказалась старой и к тому же давно не чищенной. При работе она издавала звук, похожий на треск молотилки, а буквы «е» и «а» получались совсем отвратительно.

— Итак? — спросила она.

— За свою машинку я возьму вашу и еще сорок долларов наличными.

Она некоторое время обдумывала предложение, потом сказала:

— Позвольте мне еще раз попробовать.

На сей раз она печатала несколько дольше. Я видел, что ей хочется заполучить мою машинку.

— Двадцать пять долларов, — наконец сказала она.

— Сорок, — ответил я. — Эта машинка как новая.

— Тридцать.

— Пусть будет тридцать пять, и по рукам.

— С вами трудно иметь дело, вы крепкий орешек.

— Мне нужны деньги, но у меня хорошая пишущая машинка, а ваша нуждается в серьезном ремонте.

— Я знаю.