Неоновый дождь   ::   Берк Джеймс Ли

Сквозь ряд магнолий, посаженных вдоль забора, я увидел его, сидящего за белым железным столиком в боковом дворике. Он чистил апельсины и авокадо, складывая их в чашку. На нем были только сандалии и шорты цвета хаки, а рубашки никакой не было, и загорелая кожа была вся в пятнах света, пробивавшегося сквозь крону дуба над его головой. Под мышками виднелась сеточка морщин, какая бывает у стариков, но тело было все еще крепкое, руки двигались сильно и уверенно, когда он очищал фрукты. Под рукой стояла пепельница с сигаретой в мундштуке и бутылка вина, заткнутая пробкой. Он откупорил бутылку, налил вина в маленький бокал, и тут его глаза встретились с моими.

Я отпер железные ворота и пошел по лужайке к нему.

— С вами еще кто-нибудь? — спросил он.

— Нет. Я все еще работаю сам на себя.

— Понятно. — Он оглядел меня с ног до головы, остановился на руках. Сделав надрез на апельсине, он стал снимать кожуру. — Жаждете мести?

— За вами придут. Это только вопрос времени.

— Может быть. А может, и нет.

— Никаких «может быть», генерал. Если не федералы, так придет мой начальник. Он лучший, чем я, полицейский. Он делает все по правилам и никогда не создает беспорядка.

— Не понимаю, зачем вы здесь.

— Что вы делали у моего дома?

— Сядьте. Выпьете вина или, может, хотите фруктов?

— Нет, спасибо.

Он вставил сигарету в мундштук, но зажигать ее не стал. Его взгляд скользнул по двору, где на дубе резвились серые белки.

— Я хотел бы извиниться, — произнес он.

— Да что вы?

— За все, что случилось с вами. Не нужно было вас втягивать в это.

— Копы автоматически втягиваются в происходящее, когда нарушается закон.

— Я принес вам немало горя, лейтенант. Кое-что было сделано без моего ведома, но в конечном счете ответственность на мне. Сейчас я приношу вам свои извинения. Но не жду, что вы их примете.

— Я пришел еще и по личному делу. Мне бы не хотелось быть на месте того, кто преградит вам путь с ордером в руках. Пусть это сделает кто-нибудь другой. А я считаю, что я единственный, кто знает, почему вы приняли участие в проекте «Поход „Слонов“» или, по крайней мере, почему его так назвали.

— Каким образом вы стали поверенным моей души, лейтенант?

— Вы были самым настоящим солдатом. Вы не были оголтелым правым политиком. У вас репутация честного человека. Подозреваю, что от таких людей, как Уайнбюргер, Хулио Сегура и Филип Мерфи, у вас мурашки по коже бегают. Но вы шли по другой стороне улицы со своими приспешниками и фанатиками и начали сплавлять оружие в Центральную Америку. В той стране погибло несколько невинных людей, и одному Богу известно, каких разрушений наделали эти пушки в Гватемале и Никарагуа. Так человек, который, вероятно, не особенно-то уважает политиков, стал частью политического заговора. По-моему, это недостойно, как вам кажется? Думаю, так случилось и с вашим сыном.

— Возможно, вы пришли с благими намерениями, но становитесь навязчивым.

— Я был там, генерал. Ваше знание и мое никуда не деть. Вы не можете похоронить эти отвратительные дела внутри себя и притворяться, что ничего нет, а в это самое время сражаться на другой войне, где придется нарушить все свои правила.

— Что вы имеете в виду?

— Резню в Май-Лае. Вам стыдно за своего сына. Или за вьетконговцев, которые заставили его установить эти мины.

— Нет.

— Да. Оторвите это от себя и взгляните на свету. Он попал в плен в окрестностях Пинквилля, и его заставили заминировать те рисовые поля. А потом люди сержанта Келли подорвались на этих самых минах на пути в Май-Лай.

Он положил апельсин и нож на стол. Ладони плашмя лежали на столешнице. Глаза часто моргали, а на шее было видно, как пульсировала кровь.