Волшебник Земноморья   ::   Ле Гуин Урсула

На следующий день, когда Дани пас свое длинношерстное стадо на лугу у Высокого Обрыва, он выкрикнул услышанное им накануне двустишие, не имея ни малейшего представления о том, что это за слова и для чего они могут служить: Ноф хирф мелк мен Холк хен мерт хен!

Едва Дани замолчал, все козы вдруг ринулись к нему, причем не издавая ни звука. Они столпились около него и вопросительно уставились на мальчика своими узкими желтыми глазами.

Дани весело засмеялся и еще раз произнес двустишие, давшее ему такую власть над козами. Они придвинулись еще ближе, теснясь и толкая друг друга. Но вдруг он испугался частокола острых рогов, их остановившихся глаз, этой жуткой тишины. Он попробовал вырваться и кинулся бежать со всех ног, но козы не отставали от него, обступив мальчика плотным кольцом. Так они и примчались в деревню плачущий мальчик и козы, окружившие его так плотно, что, казалось, все они стянуты крепкой веревкой, разорвать которую у них не было сил. Люди выбегали из домов, проклиная коз и смеясь над Дани. Среди них была и его тетка, но она не смеялась. Она что-то сказала козам, и те, освобожденные от чар, превратились в обычных животных, разбрелись по сторонам и принялись щипать травку. Тетка сказала Дани:

— Пойдем со мной.

Она привела его в хижину, в которой жила одна. Она никогда не позволяла детям заходить в нее, и они боялись этого места, как огня. Низкая и сумрачная, без единого окна, хижина была заполнена запахами целебных трав, развешенных для просушки мяты и дикого чеснока, тмина, тысячелистника и парамала, королевского листа и клевера, пижмы и лаврового листа. Скрестив ноги, тетушка уселась у очага, и искоса поглядывая на мальчика сквозь космы спутанных черных волос, спросила, что он сказал козам и осознает ли он значение этих слов. Выслушав бессвязный рассказ Дани и уразумев, что не имея ни малейшего понятия о колдовстве, он смог полностью подчинить коз своей воле, она сразу поняла, что у Дани есть все задатки настоящего чародея.

Как племянник, Дани был для нее пустым местом, но теперь он предстал перед ней совершенно в ином свете. Она похвалила мальчика и сказала, что может научить его другим заклинаниям, которые понравятся ему еще больше. Он сможет заставить улитку выглянуть из раковины, а сокола — спуститься из поднебесья.

— Ну что ж, научи меня, — сказал Дани, оправившись от страха, который нагнали на него козы, и задрав нос от ее похвал. Колдунья сказала ему:

— Ты никогда не расскажешь об этих заклинаниях другим детям, если я научу тебя им.

— Я обещаю.

Она только улыбнулась этому наивному ответу, который лишний раз подчеркивал его полное невежество.

— Что ж, прекрасно. Но я сделаю твое обещание еще крепче. Ты станешь немым на столько, на сколько я сочту нужным, но даже когда я снова верну тебе дар речи, заветные слова не сорвутся у тебя с языка там, где тебя могут услышать. Мы должны крепко хранить секреты нашего ремесла!

— Согласен, — повторил мальчик, потому что он и без того не думал ничем делиться со своими товарищами. Ему хотелось обладать такими знаниями и умением, каких у них никогда не будет.

Он сидел неподвижно, пока тетка откинула назад свои нечесаные волосы, туго затянула поясом одежды и снова села скрестив ноги, бросив в очаг пригоршню листьев, так что клубы дыма заполнили всю хижину. Она начала петь. Ее голос становился то низким, то пронзительно высоким, словно пели разные люди. Песня лилась не переставая, и скоро мальчик уже не осознавал, спит он или бодрствует. Старая черная собака колдуньи, которая никогда не лаяла, со слезящимися от дыма глазами подошла и уселась рядом с ним. Потом колдунья заговорила с Дани на неизвестном ему языке и заставила его до тех пор повторять за ней непонятные рифмы и слова, пока колдовство не овладело им и не заставило замолкнуть.

— Говори, — потребовала она, проверяя силу заклинания.