Время против времени   ::   Абрамов Александр

Старик долго глядит на нас, как бы оценивая нашу кредитоспособность.

- Есть комната с кроватью,-шепелявит он.-Больше трех человек лежать в кровати не разрешается.

- Нас только двое, папаша.

- Все одно три франка, и деньги вперед.

- Мы от Фляшона, папаша.

Старик добреет, открывая беззубые десны.

- Значит, завтра с утра на погрузку? Пароход пришел из Вудвилля, знаю. Что ж, можно подождать до расчета с Фляшоном. Ужинать будете?

Ужинаем молча, хотя поговорить есть о чем. Что мы знаем о мире, куда забросила нас судьба? Что пирожок стоит пять сантимов, а полбокала виски с теплым лимонадом - двадцать? Что за десять часов работы мы получим по пять франков, из которых три нужно отдать за квартиру? Да и вообще что можно узнать об окружающем тебя мире, если целый день таскать на спине мешки с зерном или углем, а ночь спать без просыпа на гнилой соломе.

- Хорошо бы уехать отсюда на этом же марктвеновском пароходике,рассуждает вслух Мартин.-Интересно, сколько стоит билет до Вудвилля?

- Посчитай еще дорогу от Вудвилля до Города.

- Ты думаешь все-таки добраться до Города?

- Не век же мы будем торчать в Сильвервилле,-говорю я.

- А кого будем искать в Городе?-вздыхает Мартин.- Может, кто жив остался?..

Утром мы находим Фляшона там же, где видели его и вчера, он по-приятельски подмигивает нам, и минут через пять мы получаем всю экипировку грузчика: мешок из дерюги с двумя дырками для головы и рук и пару деревянных крючьев на спину. Шляпы надежно защищают от солнца, а крючья прочно закрепляются на плечах.

- Ну а теперь на речной причал. Там сейчас начнется погрузка,- командует Фляшон.

Мы становимся в цепь таких же грузчиков к длинным штабелям мешков с пшеницей. В каждом мешке не меньше сорока килограммов. С трудом взваливаем его на спину, помогая друг другу. Так же работают и соседи, шагающие, согнувшись, с мешками по деревянным сходням к трюму парохода. Трюм неглубок, и мешки складывают внизу под командой какого-нибудь другого Фляшона. Все работают молча, не слышно ни шуток, ни смеха, ни ругани, только кряхтят и тяжело дышат. Мартину, идущему впереди, легче, чем мне, он сильнее, я же через час задыхаюсь, уже нет сил взвалить мешок на крючья, вот-вот упаду. Сосед сзади советует дружески: "Обожди чуток, пропусти цепь, отдохни. С непривычки всегда трудно, потом втянешься". Но я понимаю, что легче не будет, десять часов не вытяну.

Через два часа, когда объявляют перекур, я уже лежу на мешках полутрупом. Наши соседи, молчаливый Пит и весельчак Луи, угощают нас самодельными, скрученными из табачного листа сигаретами. Оба они студенты из города, приехавших сюда подработать во время каникул.

- Я говорил: не сгибайтесь.-советует мне Луи.-Мешок не так прижимает.

Зато память пришибло

Луи не понимает.

- А что забыл?

- Все. И год, и месяц, и день. Помоги вспомнить.

- Серьезно?

- Вполне серьезно. Подскажи.

- Год семьдесят первый. Четырнадцатое июля. Пятница. Неужели забыл?

- Смешно, правда? Даже имя забыл. Только сейчас и вспомнил. Я Жорж Ано, а он,-я указал на Мартина,- Дональд Мартин, или просто Дон.

- А мы - Луи Ренье и Пит Селби. Кончаем политехничку. В ближайшее воскресенье уезжаем на "Гекльберри Финне". В Городе к выборам работа найдется...

Я не успел перебить и спросить, что за выборы, как Луи уже продолжал:

- Разыщите нас - поможем. А найти легче легкого. Американский сектор, Сэнд-стрит, общежитие политехнички. Фляшон машет руками и что-то кричит. Вероятно, что передышка окончена. Снова мешки тяжело пригибают к земле, ломит плечи, трудно дышать. Фляшон сам отправляет нас восвояси: "На сегодня хватит, а то завтра не встанете". И платит каждому по три франка.

Вечером расплачиваемся с Вильсоном, мгновенно добреющим и расплывающимся в улыбке.