Белое, черное, алое   ::   Топильская Елена

Помнишь дело Федоренко?

- Эксперт, который пальчики у клиентов брал и на объекты, изъятые с происшествия, переносил? Ну что за манера нас в это дело носом тыкать!

- Да просто разговор такой зашел. А к одорологической экспертизе нужно относиться как к доказательству, которое, как и другие, заранее установленной силы не имеет, но его можно перепроверить и подтвердить другими доказательствами. Если есть заключение одорологов о том, что следы крови на месте убийства принадлежат Кошкину или Собакину, - кто мешает провести еще судебно-медицинскую экспертизу, пусть тебе скажут, что эта кровь и по группе соответствует Кошкину или Соба-кину, да еще и по половой принадлежности это кровь мужчины.

За нашей спиной деликатно кашлянули понятые. Мы поняли намек без слов и стали писать протокол.

- Женя, глянь осторожно, что за пакет полиэтиленовый; говорят, его тут раньше не было, - попросила я Болелыцикова.

Женя, аккуратно раздвигая ручки пакета масштабной линейкой, проворчал:

- А у самой что, коленки ватные?

- А мне городская запретила, - объяснила я, не отрываясь от протокола. Мне Будкин сказал: если есть малейшая опасность того, что объект может взорваться, сами не лезьте, пошлите экспертов, лучше пусть они взорвутся, а то кто же протокол писать будет?

- Правильно, Машка, - поддержал меня Лева Задов, хоть и посмеивающийся, но все-таки предусмотрительно зашедший за чердачное перекрытие, - наиболее опасные эксперименты всегда проводятся на наименее полезных членах экипажа.

- Понимаешь, существует допустимый процент потери экспертов на осмотрах, такая естественная усушка-утруска. Для следователей такой процент не предусмотрен, - продолжала я объяснять, - потому что после окончания осмотра они все равно умирают от переутомления.

- Отбой воздушной тревоги, - проворчал Болельщиков, которому наши шутки явно не понравились. - В пакете веничек, больше ничего нет. Точно, мужик следы заметал, поэтому и в презерватив писал, - во-первых, чтоб с собой забрать, а во-вторых, наверное, чтобы не шуметь лишний раз. Серьезно товарищ готовился...

- Машка, а чего с презервативом делать? - спросил Болельщиков, переворачивая его палочкой.

- Ну изыму я его, а чего еще с ним делать?

- А куда денешь? Домой в холодильник? Просто до завтра моча там вообще стухнет...

- И гомункулус появится, - со смехом развил эту мысль Левка. - Парацельс предлагал разводить гомункулусов из мочи, отстоявшейся более десяти дней...

- Тьфу! - смачно плюнул не выдержавший Бурачков.

- О! - обернулась я к нему. - Борис Владимирович, заберите к себе вещдоки до завтра, а то прокуратура уже сдана на сигнализацию, а домой я же не потащу все это, и с места взрыва мы три коробки набрали.

- И это? - Бурачков брезгливо кивнул на презерватив.

- И это, - подтвердила я. - А чтобы не совсем было противно, мы сейчас это упакуем. Ну-ка, Лева, не спи.

Лева кинул на меня непередаваемый взгляд, а я отвела в сторону Бурачкова и тихо попросила:

- Борис Владимирович, можете к завтрашнему дню мне сделать списочек жильцов парадной?

- Сделаем, - пообещал Бурачков. - Может, с самого утра не получится, а к обеду подошлю кого-нибудь с бумагами.

После выполнения всех формальностей мы покинули чердак и добрели до "рафика" кримлаборатории, который должен был доставить вещдоки в бурачковский отдел, экспертов - в главк, а меня до дому. Лева разбудил водителя, а мы стали забираться в салон. Там было темно, неповоротливый Болельщиков покачнулся и уронил коробки с вещдоками на сиденье, и вдруг из-под коробок раздался сдавленный стон.

- Кто здесь?! - испуганно крикнул Болельщиков. Раскидав коробки, из-под них выбрался заспанный прокурор Будкин с помятой от сна физиономией.

- Ну что, закончили осмотр? - хрипло спросил он. - Справились без меня?

- С трудом, - ответила я. - Мне вас очень не хватало.