Добродетель и соблазн   ::   Джонсон Сьюзен

Чтобы младшие ветви рода или отдельные отпрыски (гетманы, как их называли в Польше), вроде Ставра, могли преуспеть на этом поприще, им зачастую приходилось отправляться воевать в далекие края. — Я совсем недавно вернулся с Украины, где король Сигизмунд II пытается расширить свои владения. Поход оказался неудачным.

— Ах так, — промолвила она.

На какое-то, казалось, бесконечное мгновение повисла тишина.

— Вы останетесь надолго в этих краях? — Он не должен был задавать такой вопрос, однако почему-то ему захотелось выяснить это.

— Я не знаю. — Она слегка поморщилась и одернула свою юбку из лазурного льна. — Все зависит от прихоти моего мужа.

Хотя у него самого и не было шпионов в Москве, его дядюшка был в курсе всех придворных интриг и сплетен. Князь Шуйский был заметной фигурой во всех царских оргиях.

— Жизнь при дворе отнимает все время, я полагаю.

— Остается только надеяться. — Она взяла чашку и допила чай.

— Понятно.

— Не смотрите на меня с такой жалостью. Я ничем не отличаюсь от других жен.

— Ну разумеется, нет. — Но просто позор, что подобная красота досталась этому скоту Шуйскому.

Она внезапно залилась краской, а затем тяжело вздохнула, и на миг он пожалел, что высказал свои мысли вслух.

— Мне пора идти, — сказала она, заметно нервничая. Проследив за ее взглядом, он увидел, как на ее льняной кофте прямо над сосками начали расплываться два темных пятна.

— Может, вы накинете одну из моих рубашек или курток? — тут же предложил он.

Розовые щеки стали пунцовыми.

— Мне так неловко.

— Пожалуйста, не стесняйтесь. У моей сестры пятеро детей, и я привычен к виду кормящих матерей. Что вы предпочитаете — рубашку или куртку?

Она быстро взглянула на него и опустила глаза.

— Рубашку, если вам не жалко. Похоже, у меня молока больше, чем нужно моей дочери, — добавила она, заливаясь краской при виде расплывшихся на груди пятен.

Его тело слишком сильно отреагировало на ее простодушное целомудрие, и он лихорадочно думал, под каким предлогом позвать слугу, чтобы не вставать самому.

— Но ведь это же хорошо, не так ли? — произнес он с некоторой напряженностью. — Не всем женщинам так везет.

— А многие при дворе вообще предпочитают кормилиц, — с осуждением заявила княгиня.

— А ваш супруг не посылал вам кормилицу из Москвы? — Если он громко позовет слугу, это могло бы привлечь ее внимание к его неловкому состоянию, поэтому он решил чуть выждать.

— Она была такая грязная, что я не позволила ей тронуть Зою и отправила обратно.

Похоже, у княгини были аристократические замашки. Может, ее скромность касалась только сексуальных отношений.

— Сколько лет вашей дочери? — спросил он, затягивая минуты, чтобы прийти в себя, перед тем как подняться.

— Четыре месяца. Она у меня просто ангел.

— Почему бы вам не взять ее с собой к приезду моей матери? — Его замечание вырвалось спонтанно, он сказал бы это любой красивой женщине, но она опустила глаза и выглядела столь взволнованной, что он быстро добавил: — Моя сестра могла бы приехать вместе с матерью. Я уверен, ей захочется увидеть вашу дочь.

— Это было бы очень мило, но мне действительно пора ехать.

— Я отправлю несколько человек проводить вас до дому.

— Если вам… не трудно… э-э-э… рубашку…

— Конечно. — Поднявшись, он тут же повернулся к ней спиной и направился к дверям.

Она смотрела вслед удалявшейся высокой стройной фигуре, задаваясь вопросом, каково это — жить с мужчиной вроде Ставра Бирона, который мог поддерживать беседу с женщиной. Он даже со слугами разговаривал по-человечески, с добротой, в то время как ее муж со всеми обращался злобно и грубо. Да нет, конечно же, здесь не могло быть никакого сравнения.

— Слуги сейчас же принесут вам рубашку, — успокоил ее Ставр, вернувшись.

— Благодарю вас.