Крещение огнем   ::   Грэхем Линн

— Ага, значит, фотография все-таки была, — произнес он задумчиво. Папа очень предусмотрителен. Надо было этого ожидать.

Сара смотрела на него широко раскрытыми от удивления глазами.

— Ожидать? Да чтоб ты сгорел в аду! — выкрикнула она с омерзением.

Глаза его блеснули, и он сжал зубы. Затем закрыл дверь.

— У меня такое впечатление, что ты меня собираешься подвести. Надеюсь, Катарина подождет несколько минут.

— Подвести тебя? — Голос ее дрожал, и она не могла с собой ничего поделать. — Ах, как ты прав, Рафаэль! Если бы не было фотографии, я бы ее не узнала…

Но разоблачение, казалось, вовсе его не беспокоило. Он холодно рассматривал ее сузившимися глазами.

— А что ты знаешь, Сара?

Она склонила голову, остро переживая свою боль.

— Я знаю, что никогда больше не смогу тебе доверять. Как ты мог притащить ее сюда? — задыхаясь, спросила она. — У вас что, какой-то нескончаемый роман, ради которого ты все готов поставить на карту? Или ты надеешься получить совершенно особое удовольствие, сидя между любовницей и женой?

— Какое уж тут удовольствие! Особенно если принять во внимание, что Катарина никогда не была моей любовницей, — отрезал он. — Мне бы хотелось знать, почему час или два наедине с женщиной в отеле означают непременно неверность?

— Это достаточный повод для развода! — резко бросила Сара. — И я не намерена слушать твои байки!

— Нет, ты будешь меня слушать, — с болью сказал Рафаэль. — Ты мне не доверяешь. Ты даже не хочешь сделать вид, что доверяешь. Как великодушно с твоей стороны простить мне и забыть то, чего я никогда не делал!

— Я не могу в это поверить! — Она начала всхлипывать. — И никогда в это не поверю.

— Послушай, Сара, каким надо быть человеком, чтобы знакомить жену с любовницей? — резко спросил он. — Неужели ты считаешь, что я на это способен? Я хотел объяснить тебе все самым мягким образом, не расстраивая при этом Катарину. Я не знал, что была фотография. Я хотел, чтобы ты с ней познакомилась и чтобы ты сама могла провести свое собственное расследование. Но не как истеричная, не уверенная в себе восемнадцатилетняя девчонка, какой ты была пять лет назад, когда это случилось, а спокойно, задавая мне вопросы!

Сарой начинала овладевать слепая ярость.

— Если ты сейчас же не уберешься отсюда, я за себя не ручаюсь! — предупредила она.

Он в ярости рубанул рукой воздух.

— Катарина пришла на выставку специально для того, чтобы поговорить.

До того я не видел ее три года. Я не знал, во что вылился ее брак. Нам было о чем поговорить, и я привез ее к себе в отель. Затем я привел ее к себе в комнату, потому что она плакала, Сара. Я не сомневаюсь, что ты не позволила бы мне оставить ее в баре у всех на виду! — заверил он. — Она рассказала мне о Джерри, и мы проговорили до рассвета. Он находился тогда в командировке, и она сидела как на иголках, потому что он должен был скоро вернуться. Ты слышишь меня, Сара?

Его голос прозвучал как хлопок кнута, и она резко подняла голову, уже ничего не понимая.

— Ты можешь говорить все что угодно, — прошептала она, не желая, чтобы взлелеянная годами горечь была уничтожена за несколько секунд.

— Я говорю тебе правду, — процедил он сквозь зубы. — Когда она рассказала мне, как он с ней обращался, я посоветовал ей бросить его, потому что наверняка он пошел бы дальше. Она никому об этом не рассказывала, кроме Люсии, и отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то сказал ей, что развод — не самый порочный поступок на свете. И я ей это сказал. Тогда она решила продать свои драгоценности и вернуться в Испанию, где надеялась найти прибежище в доме деда с бабкой.

Сара все еще дрожала мелкой дрожью.