Крещение огнем   ::   Грэхем Линн

Постепенно смысл его слов начал доходить до нее, как камни, опускающиеся на дно взбаламученного пруда.

— Это правда? — пробормотала она.

— Dios, как могу я лгать? Как доказать тебе свою невиновность? — Золотистые ястребиные глаза пронзали ее насквозь. — Катарина понятия не имеет, чего мне стоила та ночь. Мне она стоила семьи. И детей. Я просто не хотел причинять ей боль. Так что позволь мне самому развеять твои застаревшие сомнения.

Сара тяжело опустилась на стул — ноги отказывались служить ей.

— Больше ничего не нужно. Я тебе верю.

Он перевел дыхание, как после долгой гонки, и вздохнул.

— Люсия была беременна, когда мой отец бросил ее. Именно поэтому Рамон на ней женился…

Сара тупо на него посмотрела.

— Но это означает, что…

— Катарина моя сестра по отцу.

Сара с трудом проглотила ком в горле — наконец-то все встало на свои места. Теперь она поняла причину горечи Люсии и ее жестокость по отношению к своей единственной дочери.

— Но это не отражено в ее свидетельстве о рождении, — сухо продолжал Рафаэль. — Официально она недоношенный ребенок. Пойдем, нас ждут.

Сара смятенно дернула головой.

— Я не могу предстать перед ней в таком виде!

Рафаэль сжал ее руку и поднял ее на ноги.

— Смотри на это как на покаяние.

— Ты не должен судить меня за эти мысли, — пробормотала она, все еще не придя окончательно в себя. — Не сердись! На моем месте любая женщина подумала бы то же.

— Ты не любая, — мягко возразил он. — Ты моя жена. Я так ждал, чтобы ты спросила меня о той ночи. Я так хотел, чтобы ты спросила себя, мог ли я совершить что-либо подобное!

Если он хотел заставить ее чувствовать себя виноватой, ему это всегда удавалось.

— Извини.

— Я понимаю, что я идеалист, а это сейчас не в моде, но мне бы хотелось, чтобы ты всегда знала, я не всеядный, — резко продолжал он, — и я не бабник. Мне нравятся женщины, но это не значит, что я с ними флиртую. А когда я с тобой, на других я просто смотреть не могу.

Он провел ее по лестнице вниз и незамедлительно представил Катарине.

— Я так хотела с вами познакомиться, — тепло сказала Катарина, поднимаясь им навстречу. — Как-то, хотя это и было очень давно, Рафаэль мне много о вас рассказывал и даже заинтриговал меня. — Она обменялась печальным взглядом с Рафаэлем. — Ты помнишь ту ночь? Я только и делала, что рассказывала тебе о своих трудностях, а ты все подбадривал меня, рассказывая о Саре.

Обед закончился, Катарина ушла. Сара с горящими щеками все еще переживала последнюю сцену. Смятение и сомнения рассеялись, но остался неприятный привкус. Теперь она лучше узнала Рафаэля, хотя и не понимала, как можно ее еще любить. Когда они вновь встретились несколько дней назад, он хотел, чтобы она сама все поняла, но она оказалась на это неспособна. Теперь, зная правду, она удивлялась, как вообще когда-то могла в нем сомневаться.

Он ни разу не солгал ей, ни разу! Но был слишком горд, чтобы оправдываться. Он лишь намекнул ей на изнуряющие обстоятельства, но она только еще больше утвердилась в своих сомнениях. А после пяти лет, прожитых в горькой уверенности, что он ее предал, ей не так-то легко было уверовать в обратное. Почему он не рассказал ей обо всем сразу?

О нет, для Рафаэля это было бы слишком просто. Он хотел, чтобы она сама пришла к правильному выводу, и если бы не фотография, ему бы это удалось.

— Ты можешь меня простить?

Глазами, полными боли, она рассматривала ковер в спальне, куда поднялась сразу же после ухода Катарины.

— А ты меня?

— Сара, даже если бы ты меня убила, я бы простил тебя и с небес. — Он задержал на ней полные муки глаза, а затем со стоном наклонился и поднял ее на руки.

— Я все ждал, когда ты спустишься, — признался он.

— А я все ждала, когда ты поднимешься. — Она неуверенно рассмеялась, смутившись под его взглядом, полным обожания. — Я тебе верю.