Последняя и вечная любовь   ::   Роджерс Розмари

— Я ничего не забыл, черт возьми! И никакого развода не будет! Ни при каких обстоятельствах! Через месяц мы вновь поженимся, обвенчаемся в церкви в присутствии твоего отца и пригласим на прием половину Сан-Франциско. Конечно, какое-то время все будут сплетничать о том, что вдова так скоро снова вышла замуж, и о том, что прежде ты была моей любовницей. Но это все же лучше, чем если бы тебя обвиняли в двоемужии, не правда ли, любовь моя? Но в конце концов интерес к этому угаснет и разговоры прекратятся.

Стив называл это «цивилизованным соглашением». И это он-то, которого едва ли можно было назвать цивилизованным человеком! Значит, чтобы предотвратить скандал, они разведутся и вновь поженятся, и ей предстоит несколько месяцев после свадьбы играть роль счастливой жены!

— Я дал слово графу Черникову, что отпущу тебя путешествовать в Европу на целый год. Вот тогда ты и сможешь подумать о разводе.

— А до этого? — тихо спросила Джинни.

— А до этого следует соблюдать приличия, не подавая виду, будто что-то произошло. Я сделаю все как можно скорее, ибо уверен, что ты согласна. Целый год, Джинни! Я положу на твое имя много денег. Ты должна чувствовать себя свободной независимо от твоих дальнейших планов. — Он произнес это так рассудительно и холодно! Так что же ей остается, ведь у нее нет выбора!

— А как же твои любовницы? — спросила Джинни.

Стив насмешливо поднял брови:

— А твои любовники? — Откинувшись на спинку стула, он внимательно всматривался в нее. — Надеюсь, радость моя, что мы оба проявим благоразумие. Сплетники и так уже вволю порезвились. Пусть немного передохнут.

«Кроникл» и другие газеты описали их свадьбу во всех подробностях. Заголовок последней газеты гласил:

ПЕРВОЕ ЗАМУЖЕСТВО ДОЧЕРИ СЕНАТОРА

БРЕНДОНА ПО ОБРЯДУ КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВИ

Более консервативная калифорнийская газета называла новобрачную «недавно овдовевшей княгиней Саркановой», напоминая тем самым читателям о трагедии на море, унесшей жизнь князя. Но обе газеты утверждали, что молодожены — исключительно красивая пара, а прием, устроенный по случаю бракосочетания сенатором Брендоном, превзошел все ожидания.

Дом на Ринкон-Хилл светился огнями, а танцы продолжались до рассвета, после чего новобрачные удалились в великолепном новом экипаже, запряженном парой чистокровных лошадей.

Усталая до изнеможения, мучаясь от головной боли, Джинни заснула в экипаже и пробормотала что-то невнятное, когда Стив, взяв ее на руки, стал подниматься по лестнице.

Проснувшись, Джинни решила, что все еще грезит. Она лежала одна на огромной кровати из красного дерева. Увидев тусклый фиолетовый свет, проникавший через огромные окна, и пылающий камин, Джинни подумала, что уже поздний вечер.

Постепенно Джинни вспомнила, что произошло. Она действительно вышла замуж — и опять за Стива. Эта их свадьба была еще более фантастической, чем первая. Во время приема он, улыбаясь, прошептал ей:

— Я знаю, ты умеешь хорошо играть, Джинни. Помни, мы должны казаться влюбленной парой!

Не успела Джинни ответить, как Стив увлек ее танцевать.

Джинни нахмурилась и присела на кровати, вспоминая этот вечер. Она заснула, едва они сели в экипаж. Ее голова покоилась на его плече. Стив обнял ее — и что потом? Кажется, он нес ее на руках, что-то шептал… Кто же раздел и уложил ее в постель? Тут щеки Джинни вспыхнули. Какая нелепость! Она вдруг вспомнила эту комнату и эту постель. Стив был с ней здесь и раньше, когда, в сущности, изнасиловал ее, желая наказать. Ей не следует доверять ему, хотя он был совсем иным в прошлую ночь — милым и даже нежным. Просто сейчас он хотел видеть ее покорной и довольной.

Впрочем, каковы бы ни были намерения Стива, он сделал ее своей.