Рыбка в солнечной воде   ::   Алпатова Ирина

Слабак! Она в ответ тоже скорчила рожу, да такую, что Стас втянул щеки, чтобы не засмеяться, а менее стойкая Мика подавилась хохотом.

Они повторили сцену еще раз. Ничтожество в зеленом, которое в сценарии значилось как «вторая девушка», изрекло, с точки зрения Леры, нечто невразумительное, всучило красавцу Марку зонт и отползло в правую кулису. Финита ля комедия, сказал бы сейчас Лерин папуля. И оказался бы нправ, потому что главная комедия была еще впереди.

Дело заключалось в том, что оппозиция главной героини, по мнению Леры, полной клинической идиотки, еще не сложила оружия, плела интриги и строила козни. И при этом исполняла полные коварства и угрозы танцы… Да-да, именно танцы, что было, опять же с ее точки зрения, лучшим в данной пьесе.

Несколько месяцев назад Фома собрал труппу и вопросил:

– А не сыграть ли нам, други мои, комедию? Нет, не тупую примитивную ржачку, какой сейчас повсеместно потчуют наш всеядный народ. Это будет спектакль, который заставит зрителя плакать и смеяться сквозь слезы, заставит взглянуть на себя и ближнего своего с новой стороны…

Фома говорил, а Лере совсем не ко времени вспомнилась бессмертная фраза из ее любимого старого фильма: «А не замахнуться ли нам на Вильяма нашего Шекспира?»

– … «Рыбка с зонтиком», интересная переводная пьеса, а мы ее сделаем еще и музыкальной! – Да, Фома замахнулся так замахнулся… Лера не засмеялась, почти и не улыбнулась, но Фома все равно разглядел что-то такое возмутительное на ее лице и чуть было не удалил из зала.

Речь в пьесе шла отнюдь не о рыбах, просто главная героиня лезла ко всем с помощью и участием, нужным им «как рыбке зонтик». Все ее, бедную, использовали как могли, а она лезла и лезла, помогала и помогала. Конечно, к финалу «рыбка» смогла преодолеть и коварство, и равнодушие окружающих, но ей пришлось немало для этого попотеть.

Фома тоже не хотел легкого хлеба и не собирался плавать на поверхности, поэтому набрал в легкие побольше воздуха и нырнул в глубину текста. И там, на этой глубине он нарыл массу подтекстов, кучу вторых, третьих и четвертых планов, обнаружил «отчуждение и тотальное одиночество». В конце концов он даже решил провести, тонко и ненавязчиво, параллель между «ими и нами» – миром подводным и миром земным.

– А для разминки задумайтесь вот над чем: с точки зрения рыб есть ли разница между аквариумом и океаном? – тоном экзаменатора спросил главреж.

– Есть… – не очень уверенным хором прошелестела труппа.

– Ну смотря какой аквариум… – ответила Лера и, честное слово, у нее были все основания для такого ответа.

– Своим интеллектом, Гришина, вы блеснете на сцене, – зловеще предупредил Фома и скоро предоставил ей такую возможность. Три выхода, один даже с репликой из двенадцати слов. Да плюс сольный танец, итого – почти двадцать минут на сцене. Между прочим, за последний год это было ее личным рекордом. И главреж ничего не мог поделать с тем, что Гусев, приглашенный постановщик танцев, отдал один из лучших сольных выходов именно Лере.

– Лера, зависни в прыжке! – кричал Гусев, наклонившись вперед и дергая подбородком – это он так помогал, и Лера зависала. Пожалуй, если бы ей скомандовали что-нибудь типа «лети»! – честное слово, у нее был шанс. Потому что Лера обожала танцевать и умела это делать. – Резче и агрессивней, Лера, ты ведь хищница! Больше экспрессии!

Когда она танцевала, то ухитрялась забыть про идиотские хламиды, в которых выходила группа пронумерованных девушек – «хищниц». Художник, точнее, художница по костюмам Алена, следуя концепции спектакля, нарядила их в нечто, отдаленно напоминающее обрывки рыболовной сети. Мике – главной интриганке – достался желтый кусок, Лере – зеленый, были еще голубой и розовый.