Звезда и тень   ::   Кинсейл Лаура

Она, правда, не была полностью уверена, где находятся и Сэндвич Айландс.

Она повернулась к холлу, ожидая увидеть одного из тех янки с бакенбардами и усами, которые понаселились повсюду, носили жилеты, признак преуспевающих бизнесменов, и говорили громкими голосами. Ливрейный лакей появился в салоне и голосом торжественным и важным (на чем настаивала мадам Элиза и что производило магический эффект) произнес:

– Мистер Сэмьюэл Джерард!

Комната, наполненная щебечущими женщинами, вдруг затихла, когда мистер Джерард появился на пороге… Все затаили дыхание, увидев его, как будто златокудрый, овеянный ветрами архангел Гавриил сам спустился на землю, по нечаянности утратив крылья.



3



Гавайи, 1869



На палубе возле сходней, которые трещали под тяжестью спускающихся пассажиров, молча стоял мальчик. Люди проталкивались возле него и бежали к встречающим с улыбками или со слезами на глазах. Он переступал с ноги на ногу. Новые ботинки, которые берегли до этого случая еще в Лондоне, ему жали. Очень хотелось взять палец в рот. Чтобы этого избежать, пришлось зажать за спиной руки в кулаки.

Он смотрел на женщин в ярких одеждах алого и желтого цвета, с длинными гирляндами темных листьев, висящими на шее, на полуголых мужчин в бриджах и соломенных шляпах. В толпе верхом на лошадях сидели девушки с обнаженными спинами: смуглые, смеющиеся, с длинными черными волосами по плечам и коронами из цветов на головах. Их смуглые ноги раскачивались, дразня и маня джентльменов в экипажах и привлекая внимание дам под зонтиками. А вдалеке виднелись зеленые склоны гор, вершины которых были окутаны дымкой, и двойная радуга, охватившая все небо.

На корабле ребенок все время боялся выйти из каюты. В течение всего путешествия оставался в своем уютном убежище, куда слуга приносил ему еду. Он скрывался там вплоть до сегодняшнего утра, когда к нему пришли и сказали, чтобы он надел свою лучшую одежду, так как корабль обогнул Дайамонд Хед и направляется в гавань Гонолулу.

Воздух здесь был хороший, со странным свежим запахом, чистым, как небо и деревья. Удивительные деревья, которых мальчик никогда раньше не видел, со странными плюмажами на вершинах, которые сверкали и раскачивались на высоких, оголенных стволах. За всю свою жизнь он никогда еще не дышал таким чистым воздухом, никогда еще не обжигало его плечи такое яркое и горячее солнце.

Он стоял здесь один, наслаждаясь и волнуясь одновременно, боясь, что о нем забудут.

– Сэмми!?

Прозвучал нежный голос, подобно ветерку, который ласкал его волосы, застилая их золотыми прядями глаза. Он огляделся, быстрым движением поправил волосы.

Совсем близко стояла девушка, держа смятый венок ярких цветов в руках. Он поглядел ей в лицо. Был слышен невообразимый шум и крик местных ребятишек. Кто-то подтолкнул его сзади на полшага вперед. Она опустилась на колени в своих широких юбках и протянула руки.

– Ты помнишь меня, Сэмми?

Мальчик растерянно смотрел на нее. Помнить ее? Он всегда ее помнил – все эти одинокие дни и ненавистные ночи; во всех тех темных комнатах, где его держали с завязанными руками, и он был полностью в чужой власти, все дни, недели и годы своего молчаливого страдания.

Единственный светлый лик в его жизни. Один-единственный добрый голос. Единственная рука, поднявшаяся в его защиту.

– Да, мэм, – прошептал он, – я помню.

– Тэсс, – сказала она, как будто он не был в этом уверен. – Леди Эшланд.

Ребенок кивнул и зажал кулачком рот. Быстрым, неловким движением он заставил свою непослушную руку опуститься, сцепил ее с другой рукой за спиной.

– Я рада видеть тебя, Сэмми, – девушка все еще держала раскрытые для объятия руки. Она смотрела на него теми же красивыми сине-зелеными глазами. Из-за большого комка в горле он едва мог дышать.