Черная Ганьча   ::   Рудов Вениамин Семенович

- Нет, ты скажи, зачем он этот цирк устроил над старшиной? Старику полоса нужна как рыбе зонтик. Понял? Старик свое отползал и отпрыгал.

- Тебя меньше всего касается. Кончай треп...

После боевого расчета Суров, подав команду "Вольно", прошелся вдоль строя, не распуская его. В нем бродили противоречивые чувства после услышанного на пятачке. Толком не знал еще, о чем станет сейчас разговаривать с личным составом; одно понимал: оставлять на потом нельзя, реагировать надо немедленно, реагировать точно. И счел за лучшее говорить без обиняков.

- Помимо желания я сегодня послушал, или подслушал, если говорить точнее, ваш, Шерстнев, разговор о таланте и долге - в открытое окно все слышно... Кстати, старшина, прошу сегодня же после ужина оборудовать место для курения в другом пункте. Освобожусь, вместе посмотрим где.

- Есть! - откликнулся Холод.

- Так вот, я думаю, наверное, даже лучше, что так случилось. Знаете, что скажу вам, талант, если он только талант, не убить ни войной, ни тюрьмой, ни, тем более, службой в армии. Вам же, Шерстнев, служба в погранвойсках поубавит зазнайства и спеси. Это полезно даже очень и очень одаренным людям. Почему улыбаетесь? Я что-нибудь смешное сказал?

- Ничего я не улыбаюсь. Это у меня тик... после коклюша. Многим кажется, будто улыбаюсь.

- Пройдет. - Суров не вспылил. - Со временем обязательно пройдет. Это я твердо вам обещаю. И еще, для полной ясности: занятия будем всегда проводить без скидки на мирное время. Положено рыть окоп полного профиля - будем рыть полный, отпущено на стометровку одиннадцать секунд - укладываться в одиннадцать. Пока все. Р-разойдись!

Суров ушел в канцелярию. И только за ним затворилась дверь, как тут же вспыхнул новый спор.

- Какого черта прешь на рожон? - спросил Шерстнева Мурашко, флегматичный паренек, друживший с ним.

- Ай, Моська, знать сильна... - подначил Колесников.

- Старики, - перекричал всех Шерстнев и уколол взглядом сержанта Андреева. - Не заставляйте меня изрекать истины. Начальство любит грубошерстных. Тогда создается иллюзия полнокровной жизни. Дайте капитану потешиться.

- Придержи язык, - посоветовал Андреев, - герой...

- Молчу, командир. Я всегда старательно затыкаюсь, хотя на роду мне написано сеять разумное, доброе...

- Доиграешься, Игорь, - поднял руку Мурашко. - Мало тебе?.. Захотелось добавки? Уймись.

А униматься Шерстнев не хотел. Наступило время отбоя, и в казарме, в проходе между койками, впечатывая босые ступни в крашеный пол, солдат, раздетый до трусов и майки, "рубил" строевым шагом. Подошел к выключателю, в два приема отдал ему честь.

- Товарищ выключатель, разрешите вас выключить?

- Выключайте! - откликнулся с ближайшей койки Мурашко.

- Есть! - Шерстнев погасил свет.

Сдавалось, солдатский смех рассеял тьму. Но это возвращавшийся к своей кровати Шерстнев вошел в полосу света, проникавшего в казарму от лампочки над крыльцом заставы.

Солдат не спешил укладываться, стоял у окна, засунув руки под мышки, смотрел в сторону офицерского домика, где тускло теплилось окно угловой комнаты.

- А капитан свечи жгет, - ни к кому не обращаясь, сказал Шерстнев.

- Пробки перегорели, - бросил кто-то из темноты.

- Нет, - возразил Шерстнев. - Это так, для уюта... Капитан воображает, будто рядом жена, сынишка в колыбельке сосет морковку. Тихо потрескивают свечи - не вечер, а благодать... Нет, бойцы, не переломит он меня... хотя и боюсь, что взаправду у меня появится тик...

- Да, брат, туго тебе с ним придется.

- И вам, уважаемые бойцы, и вам - тоже. Этот все возьмет от жизни... и печку и свечку... Только я не ангел.

- Заткнись, дай поспать, - зло крикнул Колесников. - В наряд идти через два часа.

2

За дверью кто-то крался, ступая на цыпочках с половицы на половицу, и они, рассохшиеся, скрипели занудливо, как тупая пила.