Эти разные, разные лица (30 историй жизни известных и неизвестных актеров)   ::   Капков Сергей

А совсем недавно, меня пригласили сразу три молодых кинорежиссера. В одном фильме я должна была сыграть старуху-убийцу из ХVI века, на съемки другого надо было ехать в Одессу, и я отказалась из-за дороги. Третий фильм — по Бредбери, «Вино из одуванчиков». Везде — главные роли. Но вышло так, что на первой же съемке после восьми часов непрерывной работы у меня от перенапряжения лопнули глазные сосуды, и я чуть не умерла. Так что все режиссеры перепугались: «Помрет старуха на площадке, потом за нее отвечай»...

На съемках «Вина из одуванчиков» я попросила разрешения надеть очки — у меня опять было плохо с глазами. Мне не разрешили, пришлось отказаться. Так что эпизод какой сыграть — пожалуйста, а главную роль я не потяну.

— Валентина Георгиевна, а какие пути привели вас в Московский мюзик-холл?

— Из Ленинграда мы приехали в Москву в Парк культуры играть свои оперетты. Это был 31-й год. На одно представление пришел режиссер мюзик-холла Волконский. Он посмотрел мой танец с веером и пригласил к себе. Я ввелась в спектакль «Артисты варьете» на роль, которую целый год играла Миронова, а затем стала репетировать в следующей постановке. Так с 32-го года я осталась в Москве.

— Что представлял из себя Московский мюзик-холл?

— Это была очень небольшая труппа: Тенин, Мартинсон, Лепко, Миров, Чернышова — впоследствии актриса детского театра, Рина Зеленая, которая вскоре ушла в театр миниатюр, Миронова, Александрова и комическая старуха, фамилию которой я забыла. Все веселые, озорные, поющие и танцующие. Оркестром дирижировал Покрасс со своей огромной шевелюрой. Знаменитые тридцать гёрлз под руководством Голейзовского! Кроме того, приглашали заграничные номера: четыре американки «Менжен Спир» делали свою чечетку во фраках, был человек с лошадью из Германии и два немца-клоуна.

Волконский был художественным руководителем, но труппа почему-то его не признавала. Труппе нравилось работать с пришлыми режиссерами. Вот у нас Корф и Каверин ставили «Под куполом цирка». Акимов ставил «Святыню брата», которую делал у себя в Ленинградском театре комедии. А Волконский ставил «Артисты варьете» и начал «Севильского обольстителя», когда его труппа отринула, и спектакль доделывал Горчаков из Сатиры.

— Какая атмосфера царила в театре?

— Такая же сумасшедшая, как и сами спектакли. Ну представьте: когда мы каждый день играли «Под куполом цирка», посреди сцены стоял фонтан — якобы холл в отеле, и в этот фонтан все падали, потому что кто-то из персонажей бил всех входящих в этот холл палкой по голове. Все летели в этот фонтан, и так каждый день. У нас был такой бродвейский дух — ежедневно один и тот же спектакль на протяжении трех месяцев. И это до того уже стояло в горле, что нужна была разрядка. И Лепко нашел выход из положения: когда в этом самом фонтане скапливалось энное количество человек, Лепко доставал кастрюльку с пельменями и чекушку водки и всех угощал. Не знаю, было ли видно это с галерки, ведь театр-то почти тот же самый — Театр сатиры. Правда, нет лож, где сидел Горький и плакал от хохота, достав огромный белый платок. Это была правительственная ложа, но из правительства у нас никого никогда не было.

Кинорежиссер Александров приходил на спектакль «Под куполом цирка» перед тем, как поставить свой фильм «Цирк» — пьеса ведь та же. Он несколько раз смотрел наше представление, чтобы не дай Бог хоть что-то повторить у себя. А я играла ту самую иностранку, которую в «Цирке» играла Любовь Орлова. Только там ее звали Марион Диксон, а у нас она называлась Алиной. И все-таки наш спектакль был смешнее. В сцене со Скамейкиным, которого играл Мартинсон, у нас были не настоящие львы, а собаки, одетые в шкуры львов.