Прыжок в темноту   ::   Троицкий Андрей Борисович

Две с половиной недели, проведенные в общей камере, горячей и душной, как крематорий, переполненной местными урками и бытовиками, не пошли на пользу. Решкин усадил Маркова на привинченный к полу табурет, развернул перед его носом удостоверение следователя городской прокуратуры Самохина Ивана Ильича.

– Время отпусков, – сказал Решкин и, включив верхний свет, уселся за стол. – Теперь вашим делом буду заниматься я. Временно.

Марков вытер нос кулаком и кивнул.

– Курите? – спросил Решкин. – Какие сигареты предпочитаете?

– А у вас что, разные есть? – Марков говорил приятным баритончиком с хрипотцой.

Решкин положил на стол пачку «Примы» и спички.

– Наши прокурорские работники в прошлом году ездили в Европу, – сказал он. – Ну, вроде как по обмену опытом.

– Вот как? – усмехнувшись, Марков прикурил сигарету. – Значит, ума набирались? Похвально. Лично я это только приветствую. Вот вы по виду совсем еще молодой человек, вам полезно потереться в Европе. Посмотреть, как тамошние сыскари ловят преступников. Авось, что-то полезное почерпнете.

– Я не о том, – не заметил иронии Решкин. – Во многих европейских тюрьмах заключенным разрешают курить сигареты с фильтром. Тамошним зэкам просто в голову не приходит, что из сигаретного фильтра, если его поджечь и раздавить каблуком, получится холодное оружие. Что-то вроде писки или бритвенного лезвия. Этой штукой можно порезать сокамерника или вскрыть себе вены.

– На то она и есть отсталая Европа, – ответил Марков. – До таких вещей там еще не додумались. У них все впереди.

– В камере не очень жарко?

– Не очень, – вежливо ответил Марков. – Температура всего лишь градусов на десять-пятнадцать выше, чем в этом кабинете. И воняет, как на помойке. Но жить можно и в стадных условиях.

Решкин наклонился под стол, вытащил большую бутылку минеральной воды, доверху наполнил два пластиковых стаканчика.

– Пейте, разлито в Карловых Варах, – сказал он. – Всегда держу при себе, потому что у меня повышенная кислотность. Так недолго и до язвы.

Марков, немного удивленный странной манерой следователя вести допросы, поднял стаканчик, внимательно посмотрел на пузырьки, принюхался, словно хотел убедиться, что жидкость – не керосин, а простая минералка. Сделал глоток.

– Вообще-то самую лучшую минеральную воду в Европе разливают в Баден – Бадене, – сказал Решкин.

Стаканчик дрогнул в руке Маркова, вода едва не расплескалась.

– Там пили воду особы царских кровей, – продолжил Решкин, рассеяно глядя на пустую стену. – Очень дорогой город.

– Баден – Баден? – переспросил Марков и поставил недопитый стаканчик на стол. – Это, кажется, в Швейцарии?

– Это в Германии, – улыбка сошла с лица Решкина. – Вам ли не знать такие вещи. Этим фотографиям полгода.

Он открыл папку, привстал с кресла и положил на стол перед Марковым три самые удачные карточки, сделанные в Баден-Бадене, полученные из Москвы.

– Действительно, немного похож на меня, – Марков ткнул пальцем в одну из фотографий, почесал кончик носа. – Да, что-то есть общее... Но я не бывал в Баден-Бадене. Я вообще за границу никогда не выезжал.

– Вот как? Но в Германии тебя хорошо запомнили, – Решкин перешел на «ты». – Ты так сорил деньгами, будто в жизни больше не будет случая их потратить.

– Вы, гражданин начальник, ошибаетесь, – Марков откашлялся в кулак, он злился на самого себя. – У меня никогда не было такого шикарного костюма. И перстня тоже. Я только мечтал о таких вещах. Ведь это перстень, ну, на пальце у этого человека?

– Я не знаю, – Решкин вызвал конвой.

Через полчаса из Управления ФСБ по закрытой линии он связался с Москвой.

– Это тот самый человек, которым вы интересовались, – сказал он в трубку. – Сто процентов – это он.