Путешествие с трупом   ::   Сан-Антонио

Через полчаса получишь все детали. Может, пока поедим сырку? В этом заведении он просто чудо…

— Ты роешь себе могилу зубами, — мрачно говорю я. Он пожимает плечами:

— Возможно, но, принимая во внимание мои габариты, работы еще непочатый край.

Дверь в питейное заведение открывается, и входит тип, тощий, как государственная казна Франции. Он подходит к нашему столику и здоровается.

— Это Дюбуа, — говорит мне мой коллега так, словно вся моя предшествующая жизнь была лишь подготовкой к дню, когда я познакомлюсь с Дюбуа.

Рибо обращается к своему подчиненному:

— Садись и расскажи комиссару Сан-Антонио все, что знаешь, а за это время тебе приготовят сандвич.

Жратва для Рибо — это забота номер один. Он думает только о ней. Наверное, у него в брюхе живет солитер длиной с рулон обоев.

Дюбуа принадлежит к типу незаметных трудяг. Он из тех, кто покупает себе один костюм на десять лет, дома мелет кофе и моет посуду, при этом регулярно делая детишек своей благоверной. Должно быть, когда ему приносят пособие на детей, почтальону приходится укладывать деньги в чемодан… В общем, представляете себе, да?

— Ну что? — очень доброжелательно спрашиваю я.

— Значит, так, — приступает он к делу, — фамилия умершего, о котором идет речь, Пантовяк…

— Поляк?

— Да. В Орлеане прожил пару недель. Ни к кому не ходил, гостей не принимал. Если у него есть семья, то она, полагаю, осталась в Польше… Мотивы его жеста отчаяния остаются неизвестными…

В ораторском стиле Дюбуа я узнаю влияние Рибо. Мой приятель научил своих парней говорить газетным стилем: с большим количеством готовых образных выражений и фраз, какие можно найти в любом разговорнике для иностранцев.

Он продолжает:

— Это был человек, мрачный по характеру. Коллеги по работе думали, что он приехал в наш город после любовной неудачи… Он с тоской смотрел на девушек, а иногда плакал…

— О'кей, — бормочу я.

Только что услышанные сведения укрепляют мою уверенность в том, что я нашел идеального мертвеца.

— Твой пшек мне подходит, — говорю я Рибо, — я его усыновляю… За ним приедет катафалк с нашим шофером. Подготовь бумаги для транспортировки. Парень уезжает в Париж; официально по требованию кузена. Понял?

— Ладно.

Рибо смотрит на меня туманным взглядом.

— Ты когда уезжаешь? — спрашивает он меня.

— Немедленно.

— А не можешь задержаться на часок?

— Зачем?

— Я знаю одно местечко, где готовят печеного цыпленка по беррийскому рецепту. Это — шедевр французского кулинарного искусства.

— Вперед, на цыпленка! — кричу я со смехом…

В конце дня труп прибыл по назначению и лежит в маленьком конференц-зале здания, где располагается Секретная служба, в которой я работаю в звании комиссара.

Шеф наклоняется над покойником.

— Вы его измерили? — спрашивает он парня из лаборатории, присутствующего при сеансе.

— Метр восемьдесят три, шеф!

— Подойдет… Теперь вопрос зубов… Вернее, зуба…

— Мы ждем хирурга-дантиста. Он удалит нужный малый коренной и заменит его другим.

— Наверное, на трупе это будет непросто. — замечаю я.

— Ему за это платят, — отрезает шеф, который терпеть не может массу вещей, включая замечания.

— Значит, можно действовать?

— Давайте…

Парень из лаборатории уходит и возвращается несколько минут спустя в сопровождении коллеги с чемоданом. Тот достает из кармана резиновые перчатки, надевает их и открывает чемоданчик.

Внутри лежит мужская одежда: почти неношенный серый костюм хорошего покроя, белая нейлоновая рубашка, черный галстук, черные носки, черные кожаные ботинки.

Парни раздевают поляка и начинают обряжать в шмотки, принесенные с собой, не забыв начать с трусов…

Шеф присутствует при этом стриптизе наоборот.

— Может подойти, — говорит он.