Простофиля Вильсон   ::   Твен Марк

- Ну, я-то различаю, мистер Вильсон, а вот мистер Перси, тот нипочем не сумеет!

Вильсон еще немножко поболтал с Рокси, а потом достал две стеклянные пластинки и попросил у нее для своей коллекции отпечатки пальцев с правой руки и с левой, затем надписал ее имя и число, а заодно снял отпечатки пальцев обоих младенцев и сделал соответствующие пометки.

Спустя два месяца, 3 сентября, он повторил эту операцию со всеми тремя. Он любил составлять "серии": то есть, начав снимать у детей отпечатки пальцев, повторял это через каждые несколько лет.

На следующий день, 4 сентября, произошло событие, которое глубоко потрясло Роксану. Мистер Дрисколл снова обнаружил пропажу небольшой суммы денег - другими словами, это случилось не впервые, а уже в четвертый раз, и терпение хозяина лопнуло. Он был человеком довольно снисходительным, когда дело касалось негров и прочих домашних животных, когда же речь шла о провинностях представителей его собственной расы - то даже чересчур снисходительным. Но с воровством мириться он не желал, а что в доме завелся вор, больше не оставалось сомнений. И кто бы еще это мог быть, если не один из его негров?

Необходимо было принять экстренные меры. Дрисколл созвал всех слуг. Их было трое, кроме Рокси: мужчина, женщина и мальчик двенадцати лет. Все они были друг другу чужие. Мистер Дрисколл заявил им:

- Я вас предупреждал. Это не помогло. На сей раз я намерен вас проучить. Я продам вора. Кто из вас виноват?

Угроза хозяина повергла всех в трепет: здесь им жилось неплохо, и на новом месте наверняка будет хуже. Негры хором заголосили, что они не виноваты. Никто из них ничего не крал, уж во всяком случае не деньги! Может, когда и случалось взять кусочек сахару, пирожок, немножко меду или там какое-нибудь еще лакомство, чего мистеру Перси не жалко и за что он не станет их бранить, но деньги - нет! Деньги - никогда! Однако их пылкие заверения не тронули сердце мистера Дрисколла. Он был непреклонен и твердил одно:

- Назовите вора!

По правде говоря, виноваты были все, кроме Роксаны. Она подозревала каждого, но с уверенностью сказать не могла. Она с содроганием подумала, что две недели назад тоже находилась на грани преступления: ее удержало в последнюю секунду воспоминание о посещении негритянской методистской церкви, которое помогло ей "очистить душу". На другой день после того, как благодать божья снизошла на Роксану и она еще находилась под свежим впечатлением этого события и была исполнена гордости, что душа ее очистилась от скверны, хозяин нечаянно оставил на письменном столе около двух долларов, и когда Роксана во время уборки заметила их, ее стал одолевать соблазн. Несколько минут она с нарастающей злобой глядела на деньги, а потом воскликнула в сердцах:

- К черту это молитвенное собрание! Не могли они, что ли, устроить это завтра.

С этими словами она прихлопнула соблазн книгой, и он попутал душу другого представителя кухонного ведомства. Рокси принесла эту жертву в силу религиозного этикета, отнюдь не собираясь, впрочем, сделать это для себя законом на вечные времена: через недельку-другую святость ее поубавится и восторжествует рассудок, - в следующий раз два доллара, столь неосмотрительно брошенные, попадут уже в верные руки, и Рокси могла предсказать, в чьи именно.

Была ли она дурной женщиной? Хуже, чем остальные ее соплеменники? Нет. В битве жизни все они страдали от несправедливости и поэтому не считали за грех воспользоваться военным преимуществом перед врагом, - разумеется, только в малом; в малом, но не в серьезных делах. Они таскали из кладовой провизию при каждом подходящем случае, не брезговали медным наперстком, кусочком воска, наждачной бумагой, пачкой иголок, серебряной ложечкой, бумажным долларом и разными мелкими предметами - словом, рады были пустяковым трофеям, попадавшим к ним в руки, но были при этом настолько далеки от признания подобных действий греховными, что, придя в церковь, с превеликим усердием молились и во всю глотку распевали религиозные псалмы, невзирая на то, что у них в карманах лежало украденное.