Рефлекс змеи   ::   Фрэнсис Дик

- Попросить вас прийти к вашей бабушке, - нервно выпалил он. Казалось, у него груз спал с плеч.

- Нет, - ответил я.

Он изучающе посмотрел мне в лицо и, казалось, приободрился от моего спокойного вида.

- Она умирает, - сказал он. - И хочет вас видеть.

"Всюду смерть, - подумал я. - Джордж Миллес и мать моей матери. И в обоих случаях ничуточки не жалко".

- Вы поняли? - спросил он.

- Понял.

- И как? В смысле, сегодня?

- Нет, - сказал я. - Не пойду.

- Но вы должны! - Вид у него был обеспокоенный. - В смысле... она старая... умирает... она хочет видеть вас...

- Беда какая.

- И если я не смогу убедить вас, мой дядя... в смысле, "сын"... - Он снова показал карточку, все сильнее волнуясь. - Ну... Фолк - это мой дедушка, а Лэнгли - двоюродный дедушка, и... ну... они послали меня... - Он сглотнул. - Честно говоря, они думают, что я совершенно бесполезен.

- Это уже шантаж, - сказал я.

Легкий блеск в его глазах сказал мне, что он на самом деле не так глуп, как изображал.

- Не хочу я ее видеть, - сказал я.

- Но она же умирает.

- А вы сами видели, что она умирает?

- Ну... нет...

- Готов поспорить, что она вовсе не умирает. Если ей хочется меня увидеть, то она точно заявит, что умирает, поскольку знает, что иначе я к ней не приду.

Вид у него был ошарашенный.

- Но ей же, в конце концов, семьдесят восемь.

Я мрачно глянул на непрекращающийся дождь. Я никогда не навещал свою бабку и не желал ее видеть, умирала она там или нет. Знаю я эти предсмертные раскаяния, эти попытки застраховаться в последнюю минуту на пороге адских врат. Слишком поздно.

- Ответ прежний, - ответил я. - Нет.

Он удрученно пожал плечами и уже готов был сдаться. Вышел на дождь - с непокрытой головой, беззащитный, без зонтика. Через десять шагов обернулся и снова осторожно подошел ко мне.

- Послушайте... вы на самом деле ей нужны, так говорит мой дядя. - Он был так искренен, так настойчив, прямо-таки миссионер. - Вы же не можете вот так просто дать ей умереть

- Где она? - спросил я.

Он просиял.

- В частной лечебнице, - Он порылся в другом кармане. - Тут у меня адрес. Но, если вы идете, я провожу вас прямо туда. Это в Сент-Олбансе. Вы живёте в Ламборне, так? Значит, это не так уж и далеко от вас, правда? В смысле, не за сотни миль или что-нибудь в таком роде.

- Добрых полсотни, думаю.

- Ну... в смысле... вам же всегда приходится ездить жутко много.

Я вздохнул. Хрен редьки не слаще. Либо покорно сдаться, либо быть твердым как скала. И то и другое дрянь. Бабка выбивала из меня упрямство с самого рождения, но это, по-моему, не извиняло меня сейчас, когда она умирает. Да и как я могу презирать ее, как делал в течение долгих лет, если поведу себя, как она. Неприятно.

Зимний день уже угасал, электрические фонари разгорались с каждой минутой все ярче, расплывчато просвечивая сквозь дождь. Я подумал о своем пустом доме, о том, что вечер будет заполнить нечем, о двух яйцах, ломте сыра и черном кофе на ужин, о том, что захочу съесть еще что-нибудь и не съем. "Если я пойду, - подумал я, - то, по крайней мере, не буду думать о еде, и это поможет мне в моей постоянной борьбе с весом, а значит, будет не так уж и плохо. Даже если и придется встретиться с бабкой".

- Ладно, - покорно сказал я, - ведите.

* * *

Старуха сидела в кровати, выпрямив спину, и жестко смотрела на меня. Если она и собиралась умереть, то уж точно не сегодня вечером. Темные глаза были полны жизни, и в голосе не слышалось смертной слабости.

- Филип, - жестко сказала она и оглядела меня с головы до ног.

- Я.

- Ха.

Она прямо-таки выплюнула это "ха", одновременно торжествующе и презрительно - этого я и ожидал. Ее крутой нрав лишил меня детства и причинил еще большее зло ее собственной дочери. Я с облегчением увидел, что тут не придется выслушивать плаксивых просьб о прощении.