Великая Война и Февральская Революция 1914-1917 годов   ::   Спиридович А И

Ранним утром 16-го октября турецкий флот обстрелял Одессу, Евпаторию, Севастополь и Новороссийск, без объявления нам войны. На такой шаг турки пошли, конечно, только под влиянием немцев Манифест Государя о войне с Турцией нашел горячий отклик в обществе. Заговорили о Константинополе, о Св. Софии Вспоминали имена Скобелева, Гурко, Радецкого и других героев Турецкой войны 77-78 гг.

21 октября исполнилось 20 лет церствования Государя. Утром Их Величества приобщились Св. Тайн в Феолоровском соборе. День был яркий, солнечный. Через несколько часов императорский поезд унес Государя в Действующую армию. Его Величество сопровождали все лица первой поездки, кроме графа Фредерикса и Мосолова. Вновь был взят Н. П. Сабчин В поезде Литера Б был новый человек отст. генерал Дубенский, которому было поручено составление описаний поездок Государя. Его прикомандировали к канцелярии министра двора и в поездках он подчинялся непосредственно барону Штакельбергу. Купе генерала было соседним с моим, и мы стали сходиться с ним с первых же дней. Генерал внес в наше общество свежую струю извне. В первый же вечер, когда мы собрались после обеда в гостиной, Дубенский стал расспрашивать, что такое Распутин, почему он играет роль при дворе и т. д. Это было так неожиданно и странно коснуться именно этой темы, о которой мы никогда между собой не говорили. Стали ему разъяснять, что никакого влияния его нет, что все это сплетни и т. д. Но странно, в нашем поезде столкнулись два разных теперь начала. То же было и в царском поезде. Там чужое начало принес с собой лейб-хирург Федоров. Женатый на москвичке из купеческой семьи, он хорошо знал среду купечества и много говорил об этой силе, все более и более добивавшейся власти. Имена Рябушинских, Второвых, Гучковых и других москвичей пересыпались в разговорах с Федоровым. Много там было неясного, недоговоренного, что уразумелось только потом.

22 октября Государь прибыл в Минск и, осмотрев несколько госпиталей, выехал в Ставку, куда приехали к вечеру того же дня.

В Ставке царило приподнятое настроение. Отступление немецких армий по всему фронту считали победой, а на турецком фронте наши взяли Баязет. Заслугу по операциям против немцев приписывали Ставке. Вел. Князь, ген. Янушкевич и Данилов были награждены Георгиевскими крестами. Попутно поругивали за нерешительность командующего Юго-Зап. фронтом Иванова. Очевидно он был кончен. Он был стар.

24-го Государь смотрел свой Гусарский полк, а на следующий день Конную гвардию. Благодарил за подвиги. Раздавал награды солдатам и офицерам.

Вечером 25-го Государь выехал в Холм, куда приехал утром на следующий день, посетил собор и госпиталь Красн. Креста, который был переполнен ранеными в боях на Сане. Входя в палату, Государь обычно здоровался в полголоса и после ответа начинал обходить раненых по кроватям, останавливаясь и разговаривая с каждым. Просто и хорошо разговаривали солдаты, хотя и волновались от восторга. "Как же ты ранен?", спросил одного Государь. "Ручной гранатой, Ваше Императорское Величество". "А вы разве близко сошлись?" "Да вот маленько подальше, как Ваше Величество стоите передо мною".

Государь улыбнулся я подошел к следующему. Особо тяжело раненым Государь вручал Георгиевские медали, а некоторым кресты. Каждый крестился, принимая награду, целовал медаль иди крест, благодарил Государя. И с каким восторгом смотрели они на Государя. Один тяжело раненый в Холме настолько был слаб, что не мог поднести к губам крестик. Он попросил сестру. Та поднесла к его губам и он прильнул к нему со слезами. А пока Государь обходил какой либо госпиталь, лица свиты, от имени Государя, раздавали медали по другим госпиталям, посетить которые Государь не имел времени. Посетив Седлец, Государь 27-го. вернулся в Ставку. Было сыро и холодно. Туман полз по лесу.