Война невидимок   ::   Шпанов Николай Николаевич

Любекская полиция сообщала, что в купе берлинского экспресса, прибывшего в Любек накануне утром, был найден некто Зуденшельд, кем-то усыпленный и обысканный. - Вот оно что! - вырвалось у Найденова. Дальше в депеше говорилось, что если пострадавший Зуденшельд опознает своего подозрительного спутника, такового следует арестовать при содействии полиции ближайшего порта и доставить в Германию. - К счастью, не пришлось ждать ближайшего порта, - со смехом сказал Венсторп и самодовольно ткнул себя пальцем в грудь. - Тут оказался я. А из моих рук ты уж не ускользнешь. - Не понимаю, о каком пострадавшем тут говорится, - сказал Найденов. Если бы он был здесь, этот Зуденшельд, то, наверно, не отказался бы подтвердить... - Старый прием, приятель, - сказал Венсторп. - Но на этот раз он тебе не поможет. На твое горе господин Зуденшельд здесь. - И Венсторп обратился к капитану: - Разрешите пригласить пастора? Через несколько минут капитан и офицеры почтительно поднялись навстречу входящему пастору. Найденов узнал в нем... своего ночного спутника. "Ловко подстроено!" - подумал Найденов, удивляясь тому, как своевременно его молчаливый спутник по экспрессу Берлин - Любек оказался на "Клариссе". Между тем пастор, опираясь на руку стюарда, с трудом дошел до кресла и опустился в него с болезненным стоном. - Узнаете ли вы его, господин пастор? - спросил Венсторп, Взгляд темных спокойных глаз Зуденшельда показался Найденову проницательным и полным человеческого достоинства. На какой-то момент Найденов даже усомнился - действительно ли перед ним шпик гестапо? - Это он, - спокойно проговорил пастор. - Объясните, как все случилось, - сказал Венсторп. Зуденшельд подумал немного и принялся не спеша рассказывать. Найденов обратил внимание на то, что, с трудом начав говорить по-фински, этот пастор поспешил перейти на немецкий язык. - Я сразу заметил, что этот человек следит за мною, - говорил Зуденшельд. - Не стану объяснять вам, почему, но у меня были основания опасаться кое-кого. Я вез очень... ценные бумаги. Этот человек несколько раз выходил из купе. Каждый раз, как он возвращался, я ждал, что вместе с ним в купе ворвутся его сообщники и нападут на меня. Вы хорошо понимаете, господа, в той стране, где мы находились, можно было ждать чего угодно. - При этих словах он поглядел на офицеров "Клариссы". Те молча кивнули. - Я готовился к защите, хотя отлично понимал, что ничего не смогу сделать. И вот, незадолго до прибытия в Любек, он, - Зуденшельд указал рукой на Найденова, - снова ушел. А через несколько минут дверь отворилась. Это было сделано так бесшумно, с такой ловкостью, что я не сразу заметил образовавшуюся щель, а когда обернулся, было уже поздно. На лицо мне упало что-то мягкое, похожее на мокрую вату. Я тотчас потерял сознание и больше ничего не помню. Говорят, что меня так и нашли без чувств, когда поезд прибыл в Любек. Мое лицо было накрыто газетой. Купе оказалось запертым снаружи. Интересно и то, что никто не обратил на меня внимания на границе. Немцы столь тщательно проверяют паспорта, но отпереть мое купе немецкая полиция почему-то не сочла нужным. - Теперь вы не сомневаетесь в том, что перед вами ловкий малый? удовлетворенно сказал Венсторп капитану. Тот с хмурым видом пожал плечами, а Зуденшельд добавил: - Ко всему этому могу добавить: пока я был без чувств, меня тщательно обыскали. Даже подкладка пиджака оказалась вспоротой. Преступник искал бумаги. - И похитил их? - К счастью, нет, - сказал Зуденшельд. - Может быть, кто-нибудь спугнул его, а может быть, он убедился в том, что их... при мне нет. - Надеюсь, капитан, - сказал Венсторп, - что на вашей "Клариссе" найдется надежный уголок, где можно поместить эту птичку? Посоветовавшись с помощником, капитан приказал показать Венсторпу помещение для пленника. - У вас есть оружие, капитан? - спросил Венсторп с порога.