Атта Тролль   ::   Гейне Генрих

Эти добрые созданья

Восхитительно болтали,

Споря, как больному дяде

Угодить питьем лечебным.

Та совала пациенту

Чашку с липовым отваром,

Та с бузинною настойкой

Наступала на беднягу.

"Не хочу я ваших зелий! -

Вскрикнул он нетерпеливо.-

Дайте мне вина -- с гостями

Разопьем по доброй чарке".

Может быть, и впрямь напиток,

Поднесенный мне радушно,

Был вином, но в Брауншвейге

Я б решил, что это -- мумме.

Был из лучшей козьей шкуры

Черный мех; смердел отменно.

Но старик развеселился,

Пил -- и выздоровел сразу.

Говорил он о бандитах,

Промышляющих свободно

Грабежом и контрабандой

В чащах вольных Пиренеев.

Много знал он старых сказок,

Местных былей, между прочим

Рассказал о древних битвах

Исполинов и медведей.

Исполины и медведи

До прихода человека

Воевали за господство

Над землей, над краем здешним.

Но когда явились люди,

Исполины растерялись

И бежали: мало мозгу

В столь объемистой башке.

Говорят, что дуралеи,

Моря вольного достигнув

И увидев свод небесный,

Отраженный в синей глуби,

Море приняли за небо

И, доверив душу богу,

В воду прыгнули с разбега,-

Так гуртом и утонули.

Что касается медведей -

Человек их истребляет

Постепенно, и в предгорьях

С каждым годом их все меньше.

"Так на свете, -- молвил старый,

Свой черед всему приходит:

После царства человека

Царство карликов настанет.

Царство гномов, умных крошек,

Что гнездятся в недрах горных,

Вечно роясь и копаясь

В шахтах золотых богатства.

При луне я сам их видел:

Высунут из нор головки

И, принюхиваясь, смотрят.

Страшно будущее наше!

Да, богаты карапузы!

Внуки, внуки! Не пришлось бы

Вам, как глупым исполинам,

Прыгнуть в небо водяное!"

ГЛАВА XIII

В темной горной котловине

Дремлет озеро недвижно.

С тихой грустью смотрят звезды

В черный омут. Сон и полночь...

Полночь. Сон. Удары весел.

Словно плещущая тайна,

Челн плывет. Легко и быстро

Вместо лодочника-дяди

Правят девушки. Во мраке

Синие глаза сияют,

Искрясь влажными звездами,

Голые белеют руки.

Как всегда безмолвный, бледный,

Близ меня сидит Ласкаро.

Дрожь берет меня при мысли,

Что и вправду он покойник.

Может быть, и сам я мертвый

И плыву по влаге темной

С бестелесными тенями

В царство призраков холодных?

Это озеро -- не Стикс ли?

Не рабыни ль Прозерпины

За отсутствием Харона

К ней везут меня насильно?

Нет, покуда я не умер,

Не погас, и в сердце пляшет,

И ликует, и смеется

Лучезарный пламень жизни!

В этих девушках, чьи весла

Влагой весело играют,

Плещут на меня и брызжут,

В этих свежих крепких девках,

И смешливых, и лукавых,

Ничего нет от коварных

Бестелесных камер-кошек,

От прислужниц Прозерпины.

Чтоб совсем не сомневаться

В плотской их, земной природе,

Чтоб на деле убедиться

В том, что сам я полон жизни,-

Я прижал проворно губы

К нежным ямочкам на щечках

И сейчас же сделал вывод:

Я целую -- значит, жив.

К берегу пристав, еще раз

Я расцеловал резвушек,-

Никакой другой монеты

За провоз они не взяли.

ГЛАВА XIV

В блеске солнца золотого

Горы синие смеются,

Дерзким гнездышком к обрыву

Прилепилась деревушка.

К ней вскарабкавшись, увидел

Я, что взрослые в отлете.

Лишь птенцы остались дома -

Смуглолицые мальчонки,

Черноглазые девчушки

В белых шапочках и в красных,

Закрывавших лоб до глаз.

Я застал их всех на рынке.

Детвора играла в свадьбу:

Принц мышиный, млея страстью,

На коленях, патетично

Речь держал к принцессе-кошке.

Бедный принц! Возьмет красотку,

А красотка злобно фыркнет,

Цап-царап -- и съест беднягу:

Кошке смех, а мышке -- грех!

Целый день с детьми провел я.

Мы доверчиво болтали.

Детвора узнать хотела,

Кто я, чем я занимаюсь.