Мой милый ласковый друг   ::   Пригов Дмитрий Александрович

со школьных времён

Спортсменов, отличников

И самый красивый неожиданно покончил собой

Они ничего не подозревали о нас, обо мне и о нём

Только удивлялись силе моего горя и переживания

Удивительного, как им тогда казалось, по моим молодым годам

Особенно для мужчины

* * *



Из глубины зала я вижу его тихого

За столом президиума с краю

Мне кажется, он замечает меня

И смущённо потупляет взор

Я вижу как лёгкая тень заливает его щеки

Когда он затягивается сигаретой

И выпускает прозрачное облако голубого дыхания

Так я вижу его молодого и страдающего

Зажатого между воздухом, который нельзя вдохнуть дважды

Как нельзя войти дважды в воду Гераклита

И красным знаменем за спиной президиума

Которое не знает, что такое дважды, трижды, четырежды

Я вижу его страдающего

Я умею ждать

* * *



Ох, уж эти нынешние

Дикие и лохматые

Я слежу за одним таким

Что ему известно о лагерях, о пытках и недоедании

О синеющих губах и сваливающихся со слабых шеек головках!? -

Ничего!

Вот он, как на турнике

Подтягивается на металлических вагонных поручнях в метро

Отчего чуть-чуть сползают его изношенные джинсики

Еле-еле обнажая смутно, как итальянское сфумато

Обрисовываемую полутенями

Ласковую спину

* * *



Он единственный, кого я помню во всех деталях

Могучий и упругий, словно выполненный из одного куска литой резины

Победитель в метании каких-либо копий, или чего-то там подобного

Когда он одевает белые джинсы

Затягивает ремень с жёлтой армейской бляхой на последнюю прорезь

Живот его, не переваливаясь, плоско и равномерно уходит внутрь -

Это незабываемо

* * *



Я помню себя в полинялой задравшейся матросочке

Переростком с длинными руками и ногами

С шишковатыми коленками и локтями

Каким бы я мог полюбить его сейчас

Не эта ли смутная память о трагедии мифического андрогина

Разделённого не в пространстве объектов

Но во времени

* * *



Старый,

Лысый,

Почти безобразный

Но мудрый

Знающий что-то такое

У меня нет желания уйти или отвергнуть его

Он рассказывает о тех временах

Когда положить партийный билет на стол

Считалось гражданской смертью

А порой и просто прямой смертью и оканчивалось

Да ладно! — говорит он, поглаживая меня -

Это позор мой! боль несглаживаемая

Отлично рассчитав, сколь обаятелен и неотразим

Этот трагический, невоспроизводимо экзотический

Опыт сурового победительного человека

* * *



Ну что, выпьем ещё

Глупенький!

Дурачок мой!

Тело полное шарма и податливости

На, возьми денег

Сбегай на свой очередной идиотский пиф-паф-фильм

Пока я просмотрю новое издание Анналов

Только не приходи позже одиннадцати

Я буду волноваться

* * *



Я глажу его по мощной костистой спине

Двугорбый любовник!

Один горб — несчастие

Два горба — уже новая антропология

Сложив белые тонкие длинные ноги

Как единорог — древнее свидетельство невинности -

Я сижу рядом с ним

Голый и дрожащий

* * *



Майскими днями

Праздничным днём

В коротких штанишках

Шатаясь по городу

Чуя и не в силах понять какую-то внутреннюю чью-то интригу

Внутреннее закипание

Чувствуя неодолимую истому

Сторонясь и огибая шумные завораживающие мужские компании

В слезах бросался я домой

Сжавшись, сидя на корточках у подъезда

Дожидался возвращения матери

И с неожиданной страстью, прямо злостью

Бросался на неё

Что с тобой? — и я с рыданием зарывался в её юбку

* * *



Ты думаешь, меня легко обмануть -

потянуться, улыбнуться, сделать обворожительный жест рукой и виноватый вид

Как на комсомольском собрании обсуждающем твоё персональное дело

Милый мой

Если я сочинил тебя

Неужели мне недостанет силы сочинить ещё

Пару ночей посидеть над книгами со всякими там альфами и омегами -

Что само по себе удовольствие -

А за результатом заходи на следующей неделе

Твой полосатый махровый халат недолго будет пустовать

* * *



Безутешный вид за окном

Да и что может быть утешительного

В этом до конца не достроенном и недоразрушенном

Гигантском полугороде

Где ты, в компании таких же фезеушных бессмысленных волчат

Гоняешь какую-нибудь консервную банку

Даже не дав себе труда взглянуть на часы, на которых уже три

И не озаботясь вспомнить, где ты обещался быть в это время