Нездешние вечера (Стихи 1914-1920)   ::   Кузмин Михаил

ВЕНЕЦИЯ

Обезьяна распростерла

Побрякушку над Ридотто,

Кристалличной сонатиной

Стонет дьявол из Казотта.

Синьорина, что случилось?

Отчего вы так надуты?

Рассмешитесь: словно гуси,

Выступают две бауты.

Надушенные сонеты,

Мадригалы, триолеты,

Как из рога изобилья

Упадут к ногам Нинеты.

А Нинета в треуголке,

С вырезным, лимонным лифом,

Обещая и лукавя,

Смотрит выдуманным мифом.

Словно Тьеполо расплавил

Теплым облаком атласы...

На террасе Клеопатры

Золотеют ананасы.

Кофей стынет, тонкий месяц

В небе лодочкой ныряет,

Под стрекозьи серенады

Сердце легкое зевает.

Треск цехинов, смех проезжих,

Трепет свечки нагоревшей.

Не бренча стряхает полночь

Блестки с шали надоевшей.

Молоточки бьют часочки...

Нина - розочка, не роза...

И секретно, и любовно

Тараторит Чимароза.

[1920]

427. ЭНЕЙ

Нагая юность с зеркалом в руке

Зеленые заливы отражает,

Недвижной пикой змея поражает

Золотокудрый рыцарь вдалеке.

И медью пышут римские законы

В дымах прощальных пламенной Дидоны.

Какие пристани, Эней, Эней,

Найдешь ты взором пристально-прилежным?

С каким товарищем, бродягой нежным,

Взмутишь голубизну седых морей?

Забудешь ты пылающую Трою

И скажешь: "Город на крови построю".

Всегда ограда - кровь, свобода - зверь.

Ты - властелин, так запасись уздою,

Железною ведешься ты звездою,

Но до конца звезде своей поверь.

Смотри, как просты и квадратны лица,

Вскормила их в горах твоя волчица.

И, обречен неколебимой доле,

Мечта бездомников - домашний гусь

(Когда, о родичи, я к вам вернусь?),

Хранит новорожденный Капитолий.

Пожатье загрубелых в битве рук

Сильней пурпурных с подписью порук.

Спинной хребет согнулся и ослаб

Над грудой чужеземного богатства,

Воспоминание мужского братства

В глазах тиранов, юношей и пап.

И в распыленном золоте тумана

Звучит трубой лучистой: "Pax Romana".

[1920]

428. АМУР И НЕВИННОСТЬ

(Аллегория со свадебного сундука)

Невинность:

Не учи в ручей подругу

Ловить радуги дугу!

По зеленому по лугу

Я бегу, бегу, бегу!

Амур:

Охотник, метко целю в дичь,

Стрелок крылатый я.

Откуда ты, куда бежишь,

Ты все равно - моя.

Невинность:

Ты ль меня предашь испугу?

Не поддамся хвастуну.

Ты - стрелок, а я кольчугу

Свои косы протяну.

Амур:

Бесцельно убегаешь стрел.

Плетешь по-детски речь.

Никто не мог, никто не смел

От стрел себя сберечь.

Невинность:

Свой букварь забросил школьник,

Мух пугает по лесам.

Ах, как страшно, ах, как больно!

Не бежать ли вздумал сам?

Амур:

Пряма стрела, натянут лук,

Кручена тетива.

Не убежишь желанных рук,

Помнется мурава.

Невинность:

Мой младенец просит соски?

Подбородок не колюч.

Сундучка красивы доски,

Но прибрать - задача - ключ.

Амур:

Замкнешь - я отомкну замок,

Бежишь - я нагоню,

Ведь снег противиться не мог

Весеннему огню.

Невинность:

Оступилась, ах, упала!

Закружился луг пестро...

Сладко радугу поймала

В золоченое ведро.

[1920]

429. АССИЗИ

Месяц молочный спустился так низко,

Словно рукой его можно достать.

Цветики милые братца Франциска,

Где же вам иначе расцветать?

Умбрия, матерь задумчивых далей,

Ангелы лучшей страны не видали.

В говоре птичьем - высокие вести,

В небе разводы павлинья пера.

Верится вновь вечеровой невесте

Тень Благовещенья в те вечера.

Лепет легчайший - Господне веленье

Льется в разнеженном благоволеньи.

На ночь ларьки запирают торговцы,

Сонно трубит с холма пастух,

Блея, бредут запыленные овцы,

Розовый час, золотея, потух.

Тонко и редко поет колокольня:

"В небе привольнее, в небе безбольней".

Сестры сребристые, быстрые реки,

В лодке зеленой сестрица луна,

Кто вас узнал, не забудет вовеки,

Вечным томленьем душа полна.

Сердцу приснилось преддверие рая

Родина всем умиленным вторая!

[1920]

430.