Нездешние вечера (Стихи 1914-1920)   ::   Кузмин Михаил

РАВЕННА

Меж сосен сонная Равенна,

О, черный, золоченый сон!

Ты и блаженна, и нетленна,

Как византийский небосклон.

С вечерних гор далекий звон

Благовестит: "Благословенна!"

Зарница отшумевшей мощи,

Еле колеблемая медь,

Ты бережешь святые мощи,

Чтоб дольше, дольше не мертветь,

И ветер медлит прошуметь

В раздолиях прибрежной рощи.

Изгнанница, открыла двери,

Дала изгнанникам приют,

И строфы Данте Алигьери

О славном времени поют,

Когда вились поверх кают

Аллегорические звери.

Восторженного патриота

Загробная вернет ли тень?

Забыта пестрая забота,

Лениво проплывает день,

На побледневшую ступень

Легла прозрачная дремота.

Не умерли, но жить устали,

И ждет умолкнувший амвон,

Что пробудившихся Италии

Завеет вещий аквилон,

И строго ступят из икон

Аполлинарий и Виталий.

Мою любовь, мои томленья

В тебе мне легче вспоминать,

Пусть глубже, глуше, что ни день я

В пучине должен утопать,

К тебе, о золотая мать,

Прильну в минуту воскресенья!

[1920]

431. ИТАЛИЯ

Ворожея зыбей зеленых,

О первозданная краса,

В какую сеть твоя коса

Паломников влечет спасенных,

Вновь умиленных,

Вновь влюбленных

В твои былые чудеса?

Твой рокот заревой, сирена,

В янтарной рощи Гесперид

Вновь мореходам говорит:

"Забудьте, друга, косность тлена.

Вдали от плена

Лепечет пена

И золото богов горит".

Ладья безвольная пристала

К костру неопалимых слав.

И пениться, струя, устав,

У ног богини замолчала.

Легко и ало

Вонзилось жало

Твоих пленительных отрав.

Ежеминутно умирая,

Увижу ль, беглый Арион,

Твой важный и воздушный сон,

Италия, о мать вторая?

Внемлю я, тая,

Любовь святая,

Далеким зовам влажных лон.

Сомнамбулически застыли

Полуоткрытые глаза...

- Гудит подземная гроза

И крылья сердца глухо взвыли,

И вдруг: не ты ли?

В лазурной пыли

Отяжеленная лоза.

[1920]

VII. СНЫ

432. АДАМ

Я. Н. Блоху

В осеннем кабинете

Так пусто и бедно,

И, радужно на свете

Дробясь, горит окно.

Под колпаком стеклянным

Игрушка там видна:

За огражденьем странным

Мужчина и жена.

У них есть ручки, ножки,

Сосочки на груди,

Вокруг летают мошки,

Дубочек посреди.

Выводит свет, уводит

Пигмейская заря,

И голый франтик ходит

С осанкою царя.

Жена льняные косы,

Что куколка, плетет,

А бабочки и осы

Танцуют хоровод.

Из-за опушки козы

Подходят, не страшась,

И маленькие розы

Румяно вяжут вязь.

Тут, опершись на кочку,

Устало муж прилег,

А на стволе дубочка

Пред дамой - червячок.

Их разговор не слышен,

Но жар у ней в глазах,

Вдруг золотист и пышен

Круглится плод в руках.

Готова на уступки...

Как любопытен вкус!

Блеснули мелко зубки...

О, кожицы надкус!

Колебля звонко колбу,

Как пузырек рекой,

Адам ударил по лбу

Малюсенькой рукой!

- Ах, Ева, Ева, Ева!

О, искуситель змей!

Страшись Иеговы гнева,

Из фиги фартук шей!

Шипящим тут зигзагом

Вдруг фосфор взлиловел...

И расчертился магом

Очерченный предел.

Сине плывут осколки,

Корежится листва...

От дыма книги, полки

Ты различишь едва...

Стеклом хрусталят стоны,

Как стон, хрустит стекло...

Все - небо, эмбрионы

Канавкой утекло.

По-прежнему червонцем

Играет край багет,

Пылится острым солнцем

Осенний кабинет.

Духами нежно веет

Невысохший флакон...

Вдали хрустально реет

Протяжный, тонкий стон.

О, маленькие душки!

А мы, а мы, а мы?!

Летучие игрушки

Непробужденной тьмы.

[1920]

433. ОЗЕРО

Е. И. Блох

В душе журавлино просто,

Чаша налита молоком сверх меры...

Вдоль плоских полотнищ реки

Ломко стоят тростники

Выше лошадиного роста,

Шурша, как из бус портьеры.

Месяц (всегда этот месяц!) повис

Рожками вниз,

Как таинственный мага брелок...

Все кажется, где-то караулит, - лежит

(В траве, за стволами ракит?)

Стрелок.