Одиссея (пер. В.В.Вересаева)   ::   Гомер

Так на это ему Лаэрт рассудительный молвил:

"Если бы, Зевс, наш родитель, и вы, Аполлон и Афина,

Был я таким же, каким, в Кефаллении царствуя, город

Нерик я взял благозданный, стоявший на мысе высоком

Материка, – если б был я таким же вчера в нашем доме,

Если б, одетый в доспехи, я принял участие в битве

Против мужей женихов! Сокрушил бы колени я многим

Бывшим в зале мужам и радость тебе бы доставил!"

Так Одиссей и Лаэрт вели меж собой разговоры.

Те же, окончив трудиться и вкусный обед приготовив,

Рядом сели за стол по порядку на стулья и кресла.

Все приступили к обеду. Как раз подошел в это время

Старый Долий, а с ним сыновья старика. Возвратились

С поля, с работы они. Позвала их, пришедши за ними,

Мать, старуха сикелка, которая всех их вскормила

И за отцом, стариком одряхлевшим, ходила усердно.

Как увидали они Одиссея и сердцем узнали,

Остановились и стали средь дома. С приветливой речью

К ним Одиссей обратился и слово такое промолвил:

"Что же, старик, садись за обед, перестань удивляться!

Нам давно уже хочется есть, и все это время

Мы только вас дожидались, когда вы воротитесь с поля".

Долий, обе руки протянувши, пошел к Одиссею,

Руку его возле кисти схватил, целовать ее начал

И со словами к нему окрыленными так обратился:

"Друг, воротился ты! Как мы все время тебя ожидали!

Боги сами тебя привели! Мы уж думать не смели!

Здравствуй и радуйся много! Пусть счастье дадут тебе боги!

Вот что, однакоже, точно скажи мне, чтоб знал хорошо я:

Знает ли все Пенелопа разумная, дали ли знать ей

О возвращеньи твоем, или вестника нужно послать к ней?"

Так отвечая на это, сказал Одиссей многоумный:

«Все уже знает, старик. Чего ты об этом хлопочешь?»

Долий обратно тогда на гладкое кресло уселся.

В свой черед и его сыновья, окружив Одиссея,

Руки с приветливой речью ему горячо пожимали.

После того близ отца своего по порядку уселись.

Так в том доме они все заняты были обедом.

Быстро молва между тем по городу всюду ходила,

Страшную участь и лютую смерть женихов разглашая.

Только что весть разнеслась по Итаке, тотчас отовсюду

Все к Одиссееву дому сбежались, вопя и стеная.

Вынесли трупы из дома, и здешних – свои схоронили,

Тех же, кто был из других городов, по домам разослали,

Их поручив отвести рыбакам на судах быстроходных.

Сами ж толпою на площадь пошли с опечаленным сердцем.

После того же как все собрались, отовсюду сошедшись,

Встал пред собраньем Евпейт и с речью к нему обратился.

Невыносимая скорбь в его сердце лежала о сыне,

Об Антиное, нашедшем погибель от рук Одиссея.

Слезы об нем проливая, он стал говорить и промолвил:

"Злое дело, друзья, этот муж для ахейцев придумал!

Доблестных много мужей в кораблях из Итаки увезши,

Полые он погубил корабли, погубил и все войско.

Нынче ж, вернувшись домой, знатнейших убил кефалленцев.

Прежде чем этот успеет отсюда отправиться в Пилос

Или в Элиде божественной скрыться – владеньи епейцев, —

Други, пойдем! Иль всегда нам и после придется стыдиться!

Нам это будет великим позором и в дальнем потомстве,

Если за наших погибших детей и за братьев убийцам

Мы не отмстим! Мне совсем бы тогда уж не радостно стало

Жить! Умереть бы скорей, очутиться с убитыми вместе!

Други, пойдем! Не дадим переправиться им через море!"

Так говорил он рыдая. И жалость взяла всех ахейцев.

Близко к ним подошли Медонт и божественный Фемий

Из Одиссеева дома, едва только сон их покинул.

Остановились в средине. Увидев их, все изумились.

К ним обратился Медонт, исполненный мыслей разумных:

"Вот что я вам, итакийцы, скажу.