Полное собрание сочинений   ::   Боратынский Евгений Абрамович

Когда старик Анакреон,

Сын верный неги и прохлады,

Весёлый пел амфоров звон

И сердцу памятные взгляды,

Вслед за толпой младых забав,

Богини песней, миновав

Певцов усерднейших Эллады,

Ему внимать исподтишка

С вершины Пинда поспешали

И балагура-старика

Венком бессмертья увенчали.

Так своенравно Аполлон

Нам раздает свои награды;

Другому богу Геликон

Отдать хотелось бы с досады!

Напрасно до поту лица

О славе Фофанов хлопочет:

Ему отказан дар певца,

Трудится он, а Феб хохочет.

Меж тем, даря веселью дни,

Едва ли Батюшков, Парни

О прихотливой вспоминали,

И что ж? нечаянно они

Её в Цитере повстречали.

Пленён ли Хлоей, Дафной ты,

Возьми Тибуллову цевницу,

Воспой победы красоты,

Воспой души своей царицу;

Когда же любишь стук мечей,

С высокой музою Омира

Пускай поёт вражды царей

Твоя воинственная лира.

Равны все музы красотой,

Несходство их в одной одежде.

Старайся нравиться любой,

Но помолися Фебу прежде.

1821?



46

Так! отставного шалуна

Вы вновь шалить не убеждайте

Иль золотые времена

Младых затей ему отдайте!

Переменяют годы нас

И с нами вместе наши нравы:

От всей души люблю я вас,

Но ваши чужды мне забавы.

Уж Вакх, увенчанный плющом,

Со мной по улицам не бродит

И к вашим нимфам вечерком

Меня, шатаясь, не заводит.

Весельчакам я запер дверь,

Я пресыщён их буйным счастьем

И заменил его теперь

Пристойным, тихим сладострастьем.

В пылу начальном дней младых

Неодолимы наши страсти:

Проказим мы, но мы у них,

Не у себя тогда во власти.

В своей отваге молодой

Товарищ ваш блажил довольно;

Не видит он нужды большой

Вновь сумасбродить добровольно.

1821?



47. ДЕЛЬВИГУ

Дай руку мне, товарищ добрый мой,

Путём одним пойдём до двери гроба,

И тщетно нам за грозною бедой

Беду грозней пошлет судьбины злоба.

Ты помнишь ли, в какой печальный срок

Впервые ты узнал мой уголок?

Ты помнишь ли, с какой судьбой суровой

Боролся я, почти лишённый сил?

Я погибал — ты дух мой оживил

Надеждою возвышенной и новой.

Ты ввёл меня в семейство добрых муз;

Деля досуг меж ими и тобою,

Я ль чувствовал её свинцовый груз

И перед ней унизился душою?

Ты сам порой глубокую печаль

В душе носил, но что? Не мне ли вверить

Спешил её? И дружба не всегда ль

Хоть несколько могла её умерить?

Забытые фортуною слепой,

Мы ей назло друг в друге всё имели

И, дружества твердя обет святой,

Бестрепетно в глаза судьбе глядели.

О! верь мне в том: чем жребий ни грозит,

Упорствуя в старинной неприязни,

Душа моя не ведает боязни,

Души моей ничто не изменит!

Так, милый друг! позволят ли мне боги

Ярмо забот сложить когда-нибудь

И весело на светлый мир взглянуть,

По-прежнему ль ко мне пребудут строги —

Всегда я твой. Судьёй души моей

Ты должен быть и в вёдро и в ненастье,

Удвоишь ты моих счастливых дней

Неполное без разделенья счастье;

В дни бедствия я знаю, где найти

Участие в судьбе своей тяжёлой;

Чего ж робеть на жизненном пути?

Иду вперёд с надеждою весёлой.

Ещё позволь желание одно

Мне произнесть: молюся я судьбине,

Чтоб для тебя я стал хотя отныне,

Чем для меня ты стал уже давно.

1821?



48. ЭЛИЗИЙСКИЕ ПОЛЯ

Бежит неверное здоровье,

И каждый час готовлюсь я

Свершить последнее условье,

Закон последний бытия;

Ты не спасёшь меня, Киприда!

Пробьют урочные часы,

И низойдёт к брегам Аида

Певец веселья и красы.

Простите, ветреные други,

С кем беззаботно в жизни сей

Делил я шумные досуги

Разгульной юности моей!

Я не страшуся новоселья;

Где ни жил я, мне всё равно:

Там тоже славить от безделья

Я стану дружбу и вино.