Пруфрок и другие наблюдения   ::   Элиот Томас Стернз

Есть в этих мыслях правда - или нету?

III

Октябрьская густеет ночь; я снова

На той же лестничной площадке оказался.

Но чувствую себя чуть бестолково

Как будто я сюда заполз, а не забрался.

- Так, значит, за границу? А обратно?

А впрочем, что за ерунда!

Отнюдь не вам давать такие справки.

Учений годы, странствий - где, когда?

Я улыбаюсь: слон в посудной лавке.

- Но, может быть, напишете хотя бы.

Я вспыхиваю, правда, лишь на миг.

Выходит, я ее постиг.

- Я часто размышляла, отчего мы

Друзьями с вами все-таки не стали

(Хоть о конце не думаешь вначале).

А в зеркале - улыбка до ушей.

Двойник? Какое! Клоун, чуть знакомый.

Темна вода; я вспыхнул; гнать взашей.

- Все близкие нам люди без изъятья

Твердили и внушали мне про нас

Про вас и про меня... Нет, не могу понять я.

Так карта выпала, такой нам пробил час.

Но напишите мне - хотя бы раз.

Как знать, возможно, в следующий раз...

Останусь я царицей чаепитья.

А мне бы мало-мальский маскарад

Хоть в пляс пустись для самовыраженья

И станешь пляшущий медведь,

Хоть попугаем, хоть по-обезьяньи,

Подышишь табаком - и зареветь:

А вдруг она однажды, невпопад,

Возьмет - умрет сквозь марь и хмарь заката,

Умрет - а я, с пером в руке замру

И дым над крышей встанет клочковатый;

Замру в письменностольной тишине,

Не зная, мне во зло или к добру,

Не зная, поздно или рановато,

Не зная, мудро или глуповато...

Кто в выигрыше будет - в той стране

(О ней наговорились мы вполне),

Где музыка смолкает виновато?

И стыдно ль улыбнуться будет мне?

Перевод В. Топорова

ПОРТРЕТ ДАМЫ

Ты согрешил, хотя и за границей, да и

блудницы нет уже в живых.

Шекспир, "Мальтийский еврей"

I

В тумане и дыму декабрьского дня

Сама собой готова сцена, как это кажется подчас,

С "Я этот день оставила для вас"

И четырьмя окружьями огня

На потолке от восковых свечей,

И в комнате, похожей на Джульеттову гробницу,

Все приготовлено для недомолвок и речей.

Мы слушали, как ставший знаменитостью поляк

Играл прелюдии, объятый вдохновеньем от

корней

Волос до кончиков ногтей.

"Шопен интимен так,

Что кажется, его душа

Воскреснуть может лишь среди друзей,

Двух или трех, которые едва ли

Притронутся к цветку - к тому, что захватали

Расспросами и болтовней в концертной зале".

- И разговор скользнул и, не спеша,

Поплыл сквозь сожаленья, воздыханья

И скрипок истонченное звучанье,

И сквозь рожков далекий хор

Плыл разговор.

"Вы и не знаете, как много значат для меня они,

Мои друзья, как удивительно, что в жизни

столь нелепой

Все ж удается разыскать средь хлама

(Я не люблю ее, скажу вам прямо...

Вы знали это? Вы не слепы!

Как вы умны!)

Найти такого друга, у кого есть дар,

Кто, обладая, отдает

Богатства, коими живет

Любая дружба. Так важно было вам сказать

все это

Без этих дружб вся жизнь - такой cauchemar!"

И сквозь скрипичный гам

И ариетту

Охрипшего корнета

В моем мозгу звучит тупой там-там,

Бессмысленно долбит прелюдию свою,

Причудливо-бесцветно,

Но эта фальшь - хоть явная по крайней мере.

- Подышим воздухом - глотнем табачную струю,

На памятники бросим взгляд

И новости обсудим все подряд,

Свои часы по городским проверим

И посидим немного за коктейлем.

II

Вот и сирень в разгаре цветенья.

В комнате дамы - ваза с сиренью.

Она говорит и ветку сирени сжимает:

"Вы не знаете, не знаете, право, мой друг,

Что есть жизнь, - вы, кто держит ее в руках".

(Она медленно веточку вертит в руках.)

"Но жизнь ускользает из наших рук,

А молодость жестока и бессердечна

И смеется над тем, чего не замечает".

Я улыбаюсь, конечно,

Не отрываясь от чая.