Стихотворения 1912 года   ::   Блок Александр Александрович

Октябрь 1912



4



Старый, старый сон. Из мрака

       Фонари бегут — куда?

       Там — лишь черная вода,

       Там — забвенье навсегда.

       Тень скользит из-за угла,

       К ней другая подползла.

       Плащ распахнут, грудь бела,

Алый цвет в петлице фрака.

Тень вторая — стройный латник,

       Иль невеста от венца?

       Шлем и перья. Нет лица.

       Неподвижность мертвеца.

       В воротах гремит звонок,

       Глухо щелкает замок.

       Переходят за порог

Проститутка и развратник…

Воет ветер леденящий,

       Пусто, тихо и темно.

       Наверху горит окно.

              Всё равно.

       Как свинец, черна вода.

       В ней забвенье навсегда.

       Третий призрак. Ты куда,

Ты, из тени в тень скользящий?

Февраля 1914



5



Вновь богатый зол и рад,

Вновь унижен бедный.

С кровель каменных громад

Смотрит месяц бледный,

Насылает тишину,

Оттеняет крутизну

Каменных отвесов,

Черноту навесов…

Всё бы это было зря,

Если б не было царя,

       Чтоб блюсти законы.

Только не ищи дворца,

Добродушного лица,

       Золотой короны.

Он — с далеких пустырей

В свете редких фонарей

       Появляется.

Шея скручена платком,

Под дырявым козырьком

       Улыбается.

7 февраля 1914



ВАЛЕРИЮ БРЮСОВУ

(При получении «Зеркала теней»)

И вновь, и вновь твой дух таинственный

В глухой ночи, в ночи пустой

Велит к твоей мечте единственной

Прильнуть и пить напиток твой.

Вновь причастись души неистовой,

И яд, и боль, и сладость пей,

И тихо книгу перелистывай,

Впиваясь в зеркало теней…

Пусть, несказанной мукой мучая,

Здесь бьется страсть, змеится грусть,

Восторженная буря случая

Сулит конец, убийство — пусть!

Что жизнь пытала, жгла, коверкала,

Здесь стало легкою мечтой,

И поле траурного зеркала

Прозрачной стынет красотой…

А красотой без слов поведено:

«Гори, гори. Живи, живи.

Пускай крыло души прострелено —

Кровь обагрит алтарь любви».

20 марта 1912



ВЛАДИМИРУ БЕСТУЖЕВУ

(Ответ)

Да, знаю я: пронзили ночь отвека

       Незримые лучи.

Но меры нет страданью человека,

       Ослепшего в ночи!

Да, знаю я, что в тайне — мир прекрасен

       (Я знал Тебя, Любовь!),

Но этот шар над льдом жесток и красен,

       Как гнев, как месть, как кровь!

Ты ведаешь, что некий свет струится,

       Объемля всё до дна,

Что ищет нас, что в свисте ветра длится

       Иная тишина…

Но страннику, кто снежной ночью полон,

       Кто загляделся в тьму,

Приснится, что не в вечный свет вошел он,

       А луч сошел к нему.

24 марта 1912



ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ

Был скрипок вой в разгаре бала.

Вином и кровию дыша,

В ту ночь нам судьбы диктовала

Восстанья страшная душа.

Из стран чужих, из стран далеких

В наш огнь вступивши снеговой,

В кругу безумных, томнооких

Ты золотою встал главой.

Слегка согбен, не стар, не молод,

Весь — излученье тайных сил,

О, скольких душ пустынный холод

Своим ты холодом пронзил!

Был миг — неведомая сила,

Восторгом разрывая грудь,

Сребристым звоном оглушила,

Секучим снегом ослепила,

Блаженством исказила путь!

И в этот миг, в слепящей вьюге,

Не ведаю, в какой стране,

Не ведаю, в котором круге,

Твой странный лик явился мне…

И я, дичившийся доселе

Очей пронзительных твоих,

Взглянул… И наши души спели

В те дни один и тот же стих.

Но миновалась ныне вьюга.

И горькой складкой те года

Легли на сердце мне. И друга

В тебе не вижу, как тогда.