Тот, кто получает пощечины   ::   Андреев Леонид Николаевич

Вспомни то небо – и тихий ветер с востока – и шепоты пены у твоих мраморных ножек…

К о н с у э л л а (выпивая) . Вот. Смотри: как раз половина! Возьми. Но что с тобою? – ты смеешься или плачешь, Тот?

Т о т. Я смеюсь и плачу.

М а н ч и н и (слегка отталкивая Тота). Довольно, графиня, мое терпение истощено! Если Огюст так добр и позволяет, то я, ваш отец… вашу руку, графиня! Посторонись, любезный!

К о н с у э л л а . Я устала.

М а н ч и н и. Вы не устаете болтать и пить вино с фигляром, а когда вас призывает долг… Брике, прикажите давать звонок, пора.

К о н с у э л л а . Я устала, папа.

З и н и д а. Послушайте, граф, это жестоко: разве вы не видите, как она побледнела…

Б а р о н . Что с вами, Консуэлла?

К о н с у э л л а . Нет, ничего, я так.

З и н и д а. Просто ей надо отдохнуть, барон, ведь она еще не садилась… и такое волнение… Сядь здесь, девочка, укройся, отдохни немного. Мужчины так жестоки!

К о н с у э л л а . Мне надо еще работать. (Закрывая глаза) А розы уже готовы?

З и н и д а. Готовы, готовы. У тебя будет такой необыкновенный ковер, ты понесешься, как по воздуху. Отдыхай.

П о л и. Ты хочешь музики? Мы сыграем тебе песенку, хочешь?

К о н с у э л л а (улыбаясь, с закрытыми глазами). Хочу.

Клоуны играют тихую и наивную песенку, тили-тили, поли-поли. Все молчат. Тот сидит в углу, отвернувшись; Джексон, косясь на него, лениво тянет вино. Барон, в своей обычной позе, широко и грузно расставив ноги, выпученными, неподвижными глазами смотрит в бледное лицо Консуэллы.

(Внезапно вскрикивая.) Ай! Мне больно.

З и н и д а. Что с тобою? Консуэлла!

М а н ч и н и. Дитя мое! Ты нездорова? Успокойся.

Б а р о н (бледнея). Постойте… она переволновалась. Консуэлла!

Консуэлла встает и смотрит перед собою широко раскрытыми глазами, как бы прислушивается к происходящему внутри.

К о н с у э л л а . Ай! Мне больно. Вот здесь, где сердце. Папа, что это? Я боюсь. Что это? И ноги… что у меня с ногами? Я не могу стоять. (Падает на диван, глаза расширены.)

М а н ч и н и (суетясь). Доктора! Ах, боже мой, это ужасно. Огюст, барон… с ней никогда этого не бывало! Это нервы, нервы, успокойся, дитя…

Б р и к е. Доктора!

Кто-то бежит за доктором. Испуганный голос Джексона.

Д ж е к с о н . Тот, что ты! Тот.

Т о т . Это смерть, Консуэлла. Моя маленькая царица, я убил тебя. Ты – умираешь! (Бурно плачет.)

Консуэлла вскрикивает и, закрыв глаза, затихает. Все в смятении. Барон неподвижен, видит только Консуэллу.

М а н ч и н и (шипит). Ты лжешь… мошенник! Проклятый комедиант, ты что ей дал? Ты отравил ее… разбойник! Доктора!

Т о т . Доктор не поможет. Ты умираешь, моя маленькая царица. Консуэлла! Консуэлла!

Входит быстро Безано: «Директор!» – умолкает и смотрит со страхом. Вошел кто-то еще. Брике машет рукою: «Двери!»

К о н с у э л л а (голосом бледным и далеким). Ты шутишь, Тот? Не пугай меня, я так боюсь. Это смерть? – Я не хочу. Ай… Тотик, миленький мой Тотик, скажи, что ты шутишь, я боюсь… золотой мой Тотик!

Тот повелительно отталкивает барона и становится на его место над Консуэллою. Барон стоит по-прежнему, видит только Консуэллу.

Т о т . Да, я шучу. Разве ты не слышишь моего смеха, Консуэлла? Здесь все смеются над тобою… глупенькая! Не смейся, Джим, она устала и хочет спать… как можешь ты смеяться, Джим! Усни, моя дорогая, усни, мое сердце, усни, моя любовь!

К о н с у э л л а . Да, мне теперь не больно. Зачем ты так шутил и напугал меня? Теперь мне смешно. Ты сам говорил, что я… буду… жить вечно…

Т о т . Да, Консуэлла! Ты будешь жить вечно… усни! успокойся! (Подняв руки, напрягает все силы и как бы все выше поднимает ее душу.) Как тебе легко, как светло, сколько огней горит вокруг тебя… можно ослепнуть от света!!

К о н с у э л л а . Да, светло. Это арена?

Т о т . Нет, это море и солнце… какое солнце! Разве ты не чувствуешь, что ты пена – белая пена морская, и ты летишь к солнцу.