Восковое лицо   ::   Да Данила

Злые зв°зды бегут в нефтяном отражении глаз, Погибая от холода песни поют небеса, Словно ангелы, пьющие сладкий малиновый газ, Позабыв Рождество и привычку нести чудеса. ............................................................................ ...... Расступись же, земля, обнажая кишащую твердь, Где сплетается с проволкой водоросль, спит органический червь, Где лежит моя память песчаным шуршащим ковром На лишайниках лета и хвойном покрове сыром. Перевозчик от берега лодку ногой оттолкн°т, По земле черепаший челнок тяжело пополз°т Меж бетонных долин. Телебашен готический строй Прорезая насквозь запредельной своей простотой. Мы в полях тебя встретим, в пустых зазеркальных полях, Средь молчащего племени спящих в снегу поселян, Мастеря голубей из сол°ного теста и льда, Поясняя, что здесь из погоды - одни холода. На вершине горы звуковые лежат облака, Граммофона игла вязнет в белом комке молока, В паутине лучей, погреб°нных в хрустальном гробу, В лунном студне воды, заключ°нной в кипящем пруду. Так прими не обол, но живое посланье в гортань, Что звучит медоносно, врачуя вселенскую брань, И неси себя дальше, молочною пеной полян, Неспокойная, яркая, трезвая память моя. 3.1.94 x x x В.П. Рискуя собственной свободой Я полюбил себя. И мчалась тусклая природа В себя трубя. И вырастали в снеге ели Из детских снов, Скакал на розовой газели Корнет Петров. И золотая диадема Венчала лоб, Надсадно выл в постылых стенах Пустынный гроб. И пахло праздником, фольгою И колдовством. Качалось небо под рукою, Плыл синий дом. А в цвете чудилось такое, Что только свист Был объяснением. Тобою Заполнен лист. И надо петь, но слишком поздно Я взял сво°. Ш°л скорый поезд в небе грозном. Раздать бель°. 26.1.93 АСПИРИНОВЫЕ СТАНСЫ А.Б. Я занимался лишь тем, что учил разговаривать рыбу, Ватные гвозди вбивал в перепл°ты истлевших распятий, За бирюзовые пятна носил на предплечьях ушибы, И не стремился принять человечество в с°стры и братья. Вс° бесполезно, как птичьих иероглифов стая, Сахарный ком под водою, зерно в голубиной пустыне. Знание жд°т интереса, но лишь пробираясь не зная Можно сплести темноту в иудейское полное имя. Можно тебя полюбить, похотливый и скучный нач°тчик, И ударения ставить, справляясь в таблицах и присно. Ты уж, верняк, не долбишь перед образом "Отче", И оттого не воспримешь мой вспученный стих с укоризной. Что же ты есть? - керосина червивого шайка, Или крестец, гематома и жабры в глуби экспоната Я размышляю над язвами схем. Угадай-ка, Что на душе и на лбу уходящего брата. Вс° безнад°жно, как связка ключей среди поля. Буквам не слиться никак в полнокровное красное слово. Лаской, слезящимся облаком плыть в тишине алкоголя И возвращаться сгоревшею коркою снова. Парнокопытное варево тешить расколотым звуком, Медные деньги носить в декадентских от°чных оправах Вот и награда за сшитые доктором руки, Вот и иллюзия, сударь, а стало быть - вот и отрава. Вор среди трав, шелудивое детское племя. Птичка увязла, а ногти пустили на пломбы. Так нерадиво вед°т с человеком себя это время, Строя как т°мные избы в лесу золотом катакомбы. Пой триолеты и лейся оливковой дрянью, Или раскуривай влажные белые колья Глиняной чернью заполнены улицы ранние, Улицы поздние ею страдают тем более. Вс° безутешно, как жезл без шапки и трона. Что мне кларизм, когда свет вытекает сквозь щели Нерукотворного купола, бункера, сточного склона, И оседает в ногах предстоящей постели. Можно раскаяться, если был в ч°м-нибудь грешен, Можно родиться сначала, но прежде (смотри примечанье) Лезь в поднебесье по скользким ладоням черешен, И загибайся улиткой на метре слепого отчаянья. Вот и занятие - сч°т пролетающих мимо Гипсовых ангелов, праведных душ и болидов.