Человек с разрушенных холмов   ::   Ламур Луис

 —Направишься на запад или север — проедешь спокойно. На юг или восток — у тебя мало шансов пробиться… очень мало.

Медленно, немного небрежным тоном Хинг объяснил, что произошло при встрече с Бэлчем и Сэддлером, изобразив довольно скупую, но не оставлявшую ни в ком сомнений картину случившегося.

Барби-Энн ела молча. Раза два она взглянула на меня с беспокойством, но не более того. Никто особенно не разговаривал, поскольку у обитателей ранчо не в обычае болтать за ужином. Прием пищи — серьезное занятие, и мы придерживались этой заповеди. Однако у меня дома разговаривали. Папа, образованный человек, питал к этому слабость, да ему и было что сказать, и все мы любили поговорить. Мы часто беседовали, но только между собой.

Загрузив желудки пирогом, ковбои принялись за кофе. Розитер перевел свои незрячие глаза на Хинга.

— Будут неприятности?

— Видимо, так. Думаю, он намерен держать нас по ту сторону плато, не обращая внимание, где чей скот пасется. И хотя мы готовы драться, нам просто не одолеть их.

Розитер повернул голову ко мне и снова не промахнулся ни на йоту.

— Ты видел много скота со «Стременем»?

— Не считал. Где-то пятнадцать-двадцать голов — там, где я проезжал. И, пожалуй, раза в два больше со «Шпорой».

— Тогда будут неприятности. Сколько у него людей?

Хинг вел себя осторожно. Он с минуту подумал, потом пожал плечами.

— Точно не скажу. Было восемь, но я слыхал, что он нанял еще. И потом, с ним этот тип, которого я раньше никогда не видел.

Покончив с ужином, парни направились в «казарму», однако Денни замешкался, дожидаясь меня. Я помедлил, потом все же встал.

— А ты, — приказал Розитер, — сядь. Ты новый работник, и нам неплохо бы поговорить. — Он повернул голову. — Спокойной ночи, Денни.

— Спокойной ночи, — нехотя отозвался Денни и вышел.

Барби-Энн ушла на кухню, и он спросил:

— Как, ты сказал, твое имя?

— Ты его знаешь, — ответил я.

— Ты разыскивал меня?

— Нет, просто скитаюсь.

— Семь лет… семь лет слепоты, — горько покачал он головой. — За меня смотрит Барби-Энн. Она и Хинг. Он хороший человек, этот Хинг.

— Не сомневаюсь.

— У меня ничего нет. Когда мы собираем и отправляем наш скот, немного набирается. Только то, что я должен работникам, и на припасы на следующий год… если нам удается собрать то, что имеем, и добраться со стадом до главной железнодорожной станции. — Он положил руки на стол, шаря в поисках трубки и табака. И только я собрался подтолкнуть их к нему, как его рука сама наткнулась на них. Он принялся набивать трубку. — У меня никогда ничего не было. Все оборачивалось для меня неудачей. Тут мое последнее пристанище… кое-что для Барби-Энн, если удастся сохранить это.

— Ей лучше бы перебраться в какой-нибудь большой город. Для девушки тут менее подходящее место.

— А ты думаешь, в городах подходящее? И тебе и мне известно, что за жизнь в городах, а у нее нет никаких сбережений. Здесь все, что у меня есть. Ты можешь забрать мое добро прямо сейчас, но тебе придется драться.

— Ты сам нарывался на неприятности, Розитер. Мне не нужно твое хозяйство. Ты обманул своих друзей и получил лишь то, что заслужил.

— Тсс! Не так громко. Барби-Энн ничего не знает о тех днях.

— Я ей не скажу.

— Как твоя мама? Эм все еще жива?

— Жива? Эм умрет только тогда, когда рухнут горы. С тех пор как умер отец, она управляет хозяйством, и делает это твердой рукой.

— Признаюсь, она пугала меня. Я всегда побаивался твоей мамы — и не только я один. Она нагоняла страх на многих мужчин. Да, в этой женщине стальная сила… стальная.

Я посмотрел на него через стол. Старик все еще выглядел крупным, но это была всего лишь оболочка. Я помнил его, каким он явился к нам на Пустошь работать, — сам я тогда еще пешком под стол ходил.