Чо-Ойю - Милость богов   ::   Тихи Герберт

– Новую, еще неизвестную одежду?

– Нет, – вынуждены были признаться мы.

– Но вы имели с собой кислород?

На этот раз мы их не совсем разочаровали.

– Да, у нас с собой было два баллона кислорода по 150 литров, предназначенных для медицинских целей: если бы кто-либо из нас заболел на большой высоте воспалением легких, он смог бы подышать несколько минут кислородом. Врачи утверждают, что вдыхание кислорода даже в течение такого короткого времени может вызвать изменение хода болезни к лучшему.

– Значит – 300 килограммов кислорода? – спросили они и начали писать.

– Нет, – опять вынуждены были сказать мы. – Это были два баллона и вместе они весили меньше 5 килограммов. Кислород был сжат, он почти ничего не весил, но имел объем трехсот литров воды.

– А-а, – сказали они. У них опустились руки.

– Но вы хотя бы применили этот кислород для лечебных целей? – спросил один особенно упорный журналист.

Мы сказали, что никто из нас не заболел и поэтому мы привезли баллоны закрытыми обратно.

Молчание и грусть охватили нас и наших журналистов. Но в упорном журналисте проснулась последняя надежда.

– Сколько тонн груза имела ваша экспедиция?

– Девятьсот килограммов, – ответил я.

Они даже не записали эту цифру. После длинной паузы, в течение которой мы, сознавая свою вину, подавленно смотрели себе под ноги, последовал последний вопрос:

– Вы применяли новые искусственные продукты питания?

– Виноградный сахар, – ответили мы, – гороховый концентрат и кофе.

Журналисты со скучающим видом что-то записали в свои блокноты и дружно распрощались с нами. Они вежливо объяснили свою поспешность тем, что должны сейчас же передать эту сенсацию телеграфному агентству.

Мы их страшно разочаровали. Они пришли, чтобы передать миру подробности нашего триумфа: столько-то тонн снаряжения, палатки отапливались посредством распада атома, кошки путем самонагревания втаивали в лед, силовые таблетки размером в горошину… – с ними можно жить неделями без другого питания.

Мы не могли дать такого сенсационного материала даже об общепринятых кислородных аппаратах. Мы могли предложить только побежденную вершину и большую истинную дружбу в нашей экспедиции.

Журналисты честно старались не показать в своих телеграммах, что мы представляем собой такую «жалкую» экспедицию. Они старались показать нас в более благородном виде.

В Европе скупость нашей информации получила скорее признание, чем отрицание. Но теперь я начинаю понимать почему журналисты из Катманду искали новейшие достижения техники, перед которыми пали бы непобедимые восьмитысячники. Это не их вина, а наша.

Что может ожидать от нас Азия, кроме технических достижений? Пятьсот лет назад мы начали насильственное деление между собой стран Азии лишь на том основании, что наши корабли были более устойчивыми, наши винтовки стреляли точнее, чем винтовки азиатов, а для торговли нам нужны были их товары. Потом мы, Запад, установили в этих странах свое господство, но отнюдь не потому, что были умнее этих народов, а лишь потому, что раньше изобрели паровую машину. На наших примерах они веками убеждались, что овладение техникой приносит власть и господство.

Имели ли мы право улыбаться сейчас, когда они спрашивали нас о «силовых таблетках»? Как мы могли им объяснить, что не только внедрение техники составляет нашу сущность и что и у нас есть еще много противоречий.

Мы вслед за миллионерами и торговцами экспортировали часы, материалы, радио, кинофильмы, автомашины, самолеты и тысячи других изделий нашей промышленности, но очень редко – веру и философию. Очень жаль. Даже в странах Азии, с их древнейшей высокой культурой, нам не должно быть стыдно за нашу веру и философию.