Дети капитана Гранта   ::   Верн Жюль Габриэль

С тех пор уже солнце два раза посылало пампасам лето.

Радость Гленарвана не поддавалась описанию. Время, указанное патагонцем, совпадало с датой документа. Оставалось предложить еще один вопрос Талькаву, и Паганель не замедлил это сделать.

– Вы говорите об одном пленнике, – сказал он, – а разве их было не трое?

– Не знаю.

– И вы ничего не знаете о том, что теперь с пленником?

– Ничего.

На этом разговор закончился. Вполне возможно, что трое пленников могли быть давно разлучены. Но из слов пата гонца было ясно, что индейцы слышали о европейце, попавшем в плен. Время пленения, место, где находился пленник, даже образная фраза патагонца о его отваге – все говорило за то, что это был капитан Грант.

На следующий день, 25 октября, путешественники с новым воодушевлением продолжали свой путь к востоку. Ехали они по скучной, однообразной, бесконечной равнине, на местном языке носящей название «травезиас». Глинистая почва, постоянно обдуваемая ветром, была совершенно гладкой: нигде ни камня, ни даже мелкого камешка. Они попадались только на дне какого-нибудь пересохшего оврага или по берегам небольших прудов, вырытых руками индейцев. Изредка встречались рощи из низких деревьев с темными верхушками. Среди них проглядывали белые рожковые деревья, – мякоть их стручков сладка, освежающа и приятна. Показывались рощицы фисташковых деревьев – ханаров – и всевозможные колючие кустарники, один вид которых говорил о скудости почвы.

День 26 октября был утомителен. Нужно было поскорее добираться до Рио-Колорадо. Лошади, погоняемые всадниками, неслись с такой быстротой, что в тот же вечер отряд достиг этой великолепной реки пампасов. Индейское название ее – Кобу-Лебу, что значит «великая река». Пересекая пампасы, она впадает в Атлантический океан. Там, вблизи устья, происходит любопытное явление: количество воды в этой реке по мере приближения к океану все уменьшается – потому ли, что почва дна реки впитывает влагу, потому ли, что вода испаряется. Наука еще не вполне выяснила причину.

Добравшись до Рио-Колорадо, Паганель, «в географических целях», счел прежде всего нужным искупаться в ее окрашенных красноватой глиной водах. Река оказалась удивительно глубокой, что объяснялось таянием снегов под лучами летнего солнца. Да и ширина ее была так велика, что лошади не в состоянии были ее переплыть. К счастью, двигаясь вверх по течению, путешественники вскоре обнаружили висячий мост, сделанный по индейскому способу – из сплетенных гибких прутьев, скрепленных ремнями. По этому мосту отряду удалось перебраться на левый берег, где путешественники и расположились лагерем.

Прежде чем лечь спать, Паганель вознамерился уточнить координаты Рио-Колорадо. И он самым тщательным образом нанес на карту эту реку – за отсутствием Цангпо, которая протекала вдали от него в Тибетских горах.

Следующие два дня – 27 и 28 октября – путешествие продолжалось без особых происшествий. Перед глазами был все тот же вид – бесплодная равнина. Более однообразного пейзажа, более невзрачной панорамы не найти. Между тем почва делалась все влажнее. Приходилось перебираться через затопленные водой низины, так называемые «каньядас», и через никогда не пересыхающие мелкие лагуны – «эстерос», заросшие болотными травами. Вечером лошади остановились у большого озера – Урре-Лаукен, вода которого содержит очень много минеральных солей, почему индейцы зовут его Горьким озером. В 1862 году оно было свидетелем жестокой расправы аргентинских войск с туземцами.

Здесь путешественники расположились как обычно, и ночь прошла бы спокойно, если бы вокруг не было обезьян и диких собак.