Шпион, который любил меня   ::   Флеминг Ян

---------------------------------------------

Шпион, который любил меня

Моим читателям

То, что вы прочтете дальше, я обнаружил однажды утром на своем письменном столе. Как вы увидите, это история, рассказанная молодой женщиной, очевидно, красивой и не столь уж неискушенной в искусстве любви. Как следует из ее рассказа, она, видимо, была не только увлечена романтической любовью, но и вовлечена в рискованное дело тем самым Джеймсом Бондом, чьи подвиги на ниве секретной службы я сам время от времени описываю. К рукописи была прикреплена записка, под которой стояло имя — «Вивьен Мишель». Содержание записки убедило меня в том, что все написанное — чистейшая правда, откровение души.

Мне было весьма интересно взглянуть на Бонда под совершенно другим, так сказать, углом зрения, и, получив разрешение на некоторые незначительные нарушения Закона о государственной тайне, я с большим удовольствием помог опубликовать эту рукопись.

Ян Флеминг

1. Испуганная кошка

Я убегала. Убегала из Англии, от своего детства, от зимы, от вереницы случайных, малопривлекательных любовных приключений, от немногочисленных предметов мебели и кучи поношенной одежды, которые окружали меня в моей той, лондонской жизни.

Я убегала от серости, затхлости, снобизма, боязни невидимых горизонтов, от собственной неспособности вырваться вперед в этой крысиной гонке — хотя я и очень привлекательная крыса. В действительности же я убегала почти ото всего. Кроме закона.

Я пробежала довольно длинный путь — чуть ли, с небольшим преувеличением, не половину экватора. Физически я преодолела путь от Лондона до Дрими Пайнз Мотор Корт, который находился в десяти милях к западу от Лейк Джордж, знаменитого американского туристического курорта в горах Адирондака, — огромном пространстве, покрытом скалами, озерами и сосновыми лесами, которые составляют большую часть северного района штата Нью-Йорк. Я начала путешествие первого сентября, и вот уже наступила пятница тринадцатого октября. Когда уезжала, мрачная и надменная кленовая аллея на моей улице была зеленой настолько, насколько деревья могут быть зелеными в Лондоне в середине августа. Здесь же, среди миллиардной армии сосен, марширующих на север к канадской границе, настоящие дикие клены полыхали, как разрывы шрапнели. И я почувствовала, что вся я, или во всяком случае моя кожа, сильно изменилась, преобразилась: зловещий бледно-желтый цвет, свойственный многим в той лондонской жизни, сменил здоровый естественный цвет, который появляется, если проводишь много времени на воздухе, рано ложишься спать и делаешь множество других милых, но скучных вещей, составляющих часть моей жизни в Квебеке еще до того, как было решено, что я должна ехать в Англию чтобы стать «настоящей леди». Конечно, цвет лица, свойственный физически здоровым и жизнерадостным людям с румянцем во всю щеку, нынче не в моде. Я даже перестала красить губы и делать маникюр, но для меня это было все равно что сбросить искусственную кожу, стать самой собой. Глядя в зеркало, я была по-детски довольна своим внешним видом и мне вовсе не хотелось рисовать какое-то другое лицо на своем собственном. Я не хвастаюсь. Мне нужно было убежать от себя такой, какой я была последние пять лет. Не то, чтобы я была так уж довольна собой, но ту, другую, я ненавидела и презирала и рада была отделаться в том числе и от ее лица.

Радиостанция УОКО (могли бы придумать название поблагозвучней), ведущая передачи из Олбани, столицы штата Нью-Йорк, от которой я находилась милях в пятидесяти к югу, сообщила время: шесть часов. Далее шел прогноз погоды. Предупредили и о приближающемся урагане, который двигался с севера и должен был достичь Олбани около восьми вечера.