Кольцо великого магистра   ::   Бадигин Константин Сергеевич

Вскоре возле дома мастера Бутрима застучали конские копыта. Солдаты спешились у самого крыльца. Один остался у лошадей, двое зашли в огород — на случай, если бы литовец затеял побег. Появились встревоженные соседи.

Слезая с лошади, Генрих Хаммер увидел под ногами свежий лошадиный навоз и в дом вошел, обуреваемый недобрым предчувствием.

Мастерская была пуста. Стружки и обрезки дерева по-прежнему валялись на полу. На скамейке лежал смятый фартук мастера.

— Стефан! — позвал Хаммер.

Никто не отозвался.

— Людмила! — крикнул он еще раз.

Опять тишина.

Большой, жирный кот вышел из кухни и стал тереться о ноги солдата.

Генрих Хаммер отшвырнул кота и бросился в комнату, смежную с мастерской, где обычно принимали гостей. Он посмотрел на тяжелый деревянный потолок с дубовыми брусьями, на стол, покрытый чистой льняной скатертью. Несколько стульев с высокими спинками стояли по стенам. По узкой деревянной лестнице солдат взбежал наверх, в спальню родителей Людмилы. Видно, что здесь поспешно собирались: сундук был открыт, какие-то тряпки валялись на полу. Постель в беспорядке. Пусто.

Он поднялся еще на одну лестницу. На самом верху, под крышей, — маленькая комнатушка Людмилы. И здесь пустота.

Громыхая тяжелыми сапогами, Генрих Хаммер скатился вниз и стал шарить в кухне. Здесь вкусно пахло. Под темными потолочными балками висели на крюках окорока и колбасы со связками лука и чеснока.

Он заглянул в маленькую кладовку, где хранились соль, мука и крупа. Отодвинул заслонку русской печи, словно там могло спрятаться семейство Бутрима…

Убедившись, что никого в доме нет, солдат взвыл от ярости.

— Собаки! — вопил он, потрясая кулаками. — Обманули!

Выхватив тяжелый меч, он стал рубить по чему попало. Досталось колбасам и окорокам. В слепой ярости он вышиб у печи несколько кирпичей. Вбежав в мастерскую, солдат как сумасшедший стал размахивать мечом. Товарищи, изловчившись, схватили его за руки и отняли оружие.

— На коней! — опомнившись, крикнул Генрих Хаммер. — За мной! Клянусь четками, мы догоним их!

Солдаты промчались за городские ворота, миновали мост, торговую площадь… Генрих Хаммер был уверен, что Бутрим скачет сейчас по литовской дороге. Свежий конский навоз у дверей дома говорил солдату, что семья бежала на лошадях, а не спряталась где-нибудь в городе…

У Кошачьего ручья погоню накрыл туман. Шум воды под мельничными колесами и мерное постукивание шестеренок были хорошо слышны, а самих мукомолен солдаты не увидели.

Генрих Хаммер решил скакать до кузницы. Там он надеялся узнать о беглецах. Накалывая шпорами лошадиные бока, подбадривая себя дикими криками, солдаты скакали во весь опор.

В молочном тумане выступили закопченные бревна кузницы.

Двери оказались наглухо закрыты. Долго стучали солдаты, проклиная хозяина. Наконец дверь открылась, и бородатый кузнец вышел на порог.

— Спишь, проклятый барсук! — крикнул Хаммер, замахиваясь железной рукавицей.

— А тебе какая забота? — грубо ответил кузнец, разглядев, что перед ним только солдаты.

— Давно ли здесь проезжали люди? Среди них две женщины. Клянусь, я заплачу тебе, — сменил солдат гнев на милость. Он сунул руку в тощий кошелек и стал звякать монетами. — Отдам все, что есть. Ну, говори!

— Рано утром, еще не всходило солнце, проскакали орденские рыцари, — почесывая лохматую бороду, сказал прусс, — остановились у кузницы. Я набил подкову на заднюю левую ногу рыцарского жеребца… Нет, вру — на заднюю правую ногу. Рыцари поскакали на восток. За ними прошли два монаха-доминиканца. — Кузнец сморщил лоб, будто напрягая память. — Больше я никого не видел.

Туман делался все плотнее. В двух-трех шагах еще можно было увидеть черную лошадь, а дальше все закрывала густая пелена.

Генрих Хаммер поник головой.