Стылый ветер   ::   Быков Александр Владимирович

Она услышала ровный голос хозяина:

– Меня зовут Отто Шварц. Я родом из Штейера. Свободный колонист... Один здесь, среди славян и прочего сброда... Местный капеллан и фон Лицен не в счет. Я им не ровня. Но остальные-то все вокруг – их холопы. Тут взвоешь. А вы кто такие?

– Густав Везер. Путешественник. Возвращаюсь из турецких владений... Вот всего обобрали, нехристи. А эти двое по дороге прибились. Что ж, гнать их, что ли?.. Как в округе? Спокойно ли? Разбойники? Цыгане?.. Говорят, герцог большую войну затевает?

– Говорят... Днем-то на дорогах того, спокойно. Да ты на пороге не стой. Я ж сказал: располагайтесь. Гретта вам все покажет. А я пока в огороде.

Хозяйка ткнула пальцем на сено в углу, проворчав строго, что, мол, кто не работает, тот не ест. Из-за перегородки высунулись две детские головы. Женщина прикрикнула на них, и головы испуганно нырнули обратно.

– Дети? – удивилась Ольга.

– Наверное, внуки. – Густав, вошедший в полутьму дома позже других, щурился. Он внимательно оглядел обстановку. – Так. Кроме стариков здесь еще человек пять живет.

– Верно, парень, – отозвалась от очага седоволосая Гретта. – Два сынка, дочь и снохи. Все в поле. Хлеб, он ждать не будет.

Сытный запах вырвался из-под крышки томящегося на огне котла. Франко жадно втянул в себя воздух.

– Похлебки-то хотите небось, голодранцы?.. А то у меня дрова не все переколоты, да и в огороде, пока светло, дел найдется.

– Хотим! – встала с сена Ольга. – А что делать-то?

– Поколите дрова, – кивнула старуха на Густава, чему-то про себя улыбаясь.

– Вставай, толстый. Оглох? – засуетился Густав. – Смотри мне, словак. Не сопри тут чего, – добавил он шепотом, берясь за топор.

– Ой ты! Пожалел старичков. Можно подумать, в тебе немецкая кровь взыграла... Да ты такой же немец, как я еврей. – Франко неторопливо ухватил несколько чурбачков и поволок их товарищу на расправу.

– Дурак ты. Смотри – этот Шварц и лопату-то держит как пику. Ты, небось, еще не родился, когда он своего первого убил... Он же единственный тут из крестьян, кому фон Лицен не указ. И родом из Штейра, если не врет... Может, он еще с Грегором Ташем воевал. А ты и не знаешь, кто такой Таш... Ладно. Не стой столбом. Работай, пока солнце не село. Дурочка наша, видишь, уже полет.

И Густав замахал топором так споро и яростно, что подтаскивавший чурбачки и складывающий дрова Франко уже до самой темноты не имел передышки.

– Голодранцы... Почему ты их так, бабушка? Дед вон как уважительно с этим тощим в камзоле.

– Камзол-то весь в дырках.

– Ой! Откуда ты знаешь? Ведь еле видишь.

– Дурашка. Господа нынче пахнут порохом или духами.

– А эти пахнут жареным мясом. Особенно толстый.

– Пахнут-то мясом, а за ночлег денег не предложили. И работать за похлебку готовы. Не свое, стал быть, мясо. Украли или поймали в силки. А деньжат и на хлеб нету... Их бы гнать за порог, а мой – заходите... Сходи-ка, Ганс, посмотри, чтобы они ничего не умыкнули. Только тихонько, а то как с теми цыганами выйдет...



Глава 2

Ужинать стали, когда уже совсем стемнело. С поля вернулась молодежь, шестеро малышей вылезли из-за перегородки, и все семейство Отто Шварца вместе с гостями расположилось за большим длинным столом. Свет очага и пары лучин. На каждого по куску хлеба и по миске похлебки. Короткая молитва отца семейства, и заработали ложки. Мелкий осенний дождь зарядил за окном. Ветер подвывает, пытаясь сорвать дранку с крыши. В пристрое фырчат, словно переговариваются о чем-то своем, корова и кормилица-лошадь. Спокойствие и умиротворенность. Каменные стены и уверенная рука старика Отто, казалось, защищают этот дом от зла, затаившегося снаружи.