Ветер с Итиля   ::   Калганов Андрей

— Да нам без разницы, в какой таре, — хмыкнул мужик, — хоть в ведро налей!

Хозяин, едва взглянув на «Столичную», засунул бутылку в карман ватника и уважительно принялся разглядывать этикетку «Абсолюта». Вдруг подозрительно посмотрел на Степана и спросил:

— Не паленая?

— Обижаешь, батя! Самая что ни на есть настоящая, а ежели опасаешься, то можно и к кому другому пойти.

— Это я так, на всякий случай, — пробормотал хозяин, нежно поглаживая пузырь. — Вишь, какое дело, давеча мужик у нас один от водяры чуть не помер, вот и сорвалось с языка…

— Ладно, замяли, — поставил точку Степан.

* * *



Вскоре на столе появилась рассыпчатая дымящаяся картошка, приправленная укропом и зеленым лучком. К ней соленые огурцы, черный хлеб и совершенно украинский розовый шмат сала. Сели трапезничать. Проглотив сотку, хозяин посветлел. Завязалась беседа.

— Звать-то вас как, парни?

«Парни» представились.

— А меня Семенычем зовите. Да вы берите, берите, не стесняйтесь.

Степан и не стеснялся. Жрать хотелось зверски — с самого утра постился. Серега тоже не тушевался, уплетал с завидным аппетитом.

Вскоре от угощения остались лишь соленые огурцы да початый «Немирофф». Его и продолжили «кушать», впрочем, неоднородно — Степан все больше потчевал, надеясь развязать языки новым знакомым.

— А чего это, батя, — хрумкнул огурцом Степан, — тут про вас в газетах всякое пишут? Читал, небось?

— Да читал уж, — хмыкнул Семеныч. — Отдыхал здесь писака один — девка у него, зазноба, из нашенских. Ну и накропал — злое дело нехитрое. Брехня на букву «хы». — Семеныч опрокинул еще «сто». — Сам посуди, места у нас дикие. Автобус до райцентра, и тот отменили. А ментов так и вовсе не бывает. Мало ли кто пропадет… Однажды вон утопленника выловили, так неделю пролежал на солнышке, пока приехали… Пропадешь тут…

Колодца, конечно, никакого нет, Степан и сам это прекрасно понимал. А вот легенда, вполне возможно, и существует. Услышал журналистик какую побасенку да в газетенку и тиснул. Чем не версия?

— Что это у него на роздыхе творческая силушка поперла ни с того ни с сего?

Мужик хитро сощурился:

— А кто его знает? Городско-ой! К самогону непривычный…

Степан поднес ко рту еще стопку:

— Может, слух какой услышал?..

— Може, и услышал, — Семеныч совсем осовел, — а тебе на кой? Я расскажу, а ты про наши места погань напишешь — лапотниками выставишь.

— Да не переживай ты, батя, — веско сказал Степан, — я этнограф. Собираю легенды и поверья по городам и весям.

— А…

— Легенд у них, что грязи, — подал нетрезвый голос Серега, — уж чего-чего… Говорят, в лесах этих, — водила обвел рукой заключенный в стены горизонт, — язычники в древние времена жили.

— Так они везде в древние времена жили, — улыбнулся Степан.

— Нет, ты послушай! Было у них тут, ну, как его… святилище. Так вот… — Серега глупо хмыкнул: — Ну ни фига себе этнограф, на тебе ж пахать можно!.. Говорят, один главный у них был, типа староста.

— Волхв, — поправил Степан.

— Во, во. — Серега налил, опростал и продолжил рассказ про волхва. — Так он вырезал бабу из дерева, которая оберегала от всего, счастье роду приносила.

— Эта «баба» называется Рожаница, древнее славянское божество.

— Да хрен с ней, как она называется. Ты вот что послушай. Говорят, она до сих пор в лесах где-то стоит. Только ее не видел никто. Потому что мужики эти, — Серега кивнул на Семеныча, — схоронили бабу свою, и всякого, кто про нее пронюхает, кончают лютой смертью. Ты думаешь, отчего они все не передохли при нашей-то жизни? Идолище поганое помогает. — Серега заржал. — Такая вот местная легенда.

Семеныч насупился:

— Чего брешешь человеку? Нет никакого идолища.

Серега снова захохотал:

— Да брось ты, Семеныч, я же так, в шутку. Ну, вздрогнули…

Первый «Немирофф» опустел, бутылка отправилась под стол. Принялись за второго.