Аттила   ::   Дан Феликс

– Все, что он получает от меня!

– Но неужели, друг Ардарих, – заговорил король Визигаст, – ты не жалеешь своих соплеменников, соседей, друзей? Правда, что доселе он щадил права гепидов и остготов и соблюдал договоры с ними. Но мы, все остальные? Мои руги, Дагомутовы скиры, герулы, туркилинги, лангобарды, квады, маркоманны, туринги, твои швабы, Гервальт, – разве он не считает своею величайшею радостью произвольно нарушать всякие договоры, даже с теми из нас, которые всегда оставались верны ему? Вас он почитает, награждает богатыми дарами, отдает вам долю в добыче, за которую вы даже не сражались, а нас он только угнетает и отнимает у нас нашу собственность. Как ты думаешь, разве все это не возбуждает ненависть и зависть?

– Конечно, это неизбежно, – вздохнул Ардарих, разглаживая седую бороду.

– Он поступает так, – продолжал король ругов, – с целью довести нас до отчаяния и восстания.

– Чтобы вернее уничтожить вас, – печально подтвердил Ардарих.

– К этому он добавляет еще оскорбления и позор. Так, в придачу к обычной ежегодной дани тюрингов, состоящей из трехсот коней, трехсот коров и трехсот свиней, он потребовал прибавку из трехсот девушек.

– Я убью его за эту обиду! – громко вскричал молодой Дагхар.

– Не удастся, горячая голова, – возразил Гервальт, – ты и не подойдешь к нему. Его гунны повсюду и всегда окружают его тесною толпою, как пчелы улей.

– А храбрые тюринги согласились на это? – спросил король Ардарих.

– Не знаю, – продолжал Визигаст. – Да, несколько лет назад надежда проснулась было в сердцах трепещущих народов! Помнишь, друг Ардарих, когда течение той реки в Галлии остановлено было массою трупов, и волны ее залили берега кровавым потоком?

– Помню ли я? – простонал гепид. – Двенадцать тысяч моих гепидов легли на поле битвы.

– Тогда он впервые вынужден был отступить.

– Благодаря доблестным вестготам и Аэцию, – вскричал Дагхар.

– А когда вскоре за этим, – подхватил Гервальт, – он был изгнан и из Италии старым римским священником, ходившим с костылем, тогда-то все порабощенные им северные племена начали надеяться…

– Что настало освобождение и что Бич Божий сломлен, – продолжал Визигаст.

– Уже тут и там вспыхнуло было пламя борьбы! – воскликнул Дагхар.

– Слишком рано! – серьезно произнес король гепидов.

– Конечно, рано, – вздохнул Гервальт, – он залил это пламя потоками крови.

– А ныне! – вскричал Визигаст. – Его намерение на следующую весну гибельнее всех прежних. Хотя он держит свои цели в глубокой тайне, и о них можно только догадываться, но они должны быть чудовищны, судя по силам, которые он собирает. Он созывает все свои народы, а их несколько сот, из обеих частей света, а из третьей, из Африки, вандал протягивает ему руку для страшного союза!

– Кому грозит беда? Опять востоку? – спросил Гервальт.

– Или западу? – спросил Дагхар.

– Вернее, обоим, – заключил Ардарих.

– Кому бы ни было, – продолжал король ругов, – но он будет в шесть раз сильнее, чем был три года тому назад! А его противники? На византийском престоле сидит ничтожество! На востоке Аэций в опале у императора Валентиниана, и ему угрожает кинжал убийцы. У вестготов четыре брата короля враждуют между собою из-за короны. Погибнет свет, погибнет на веки, если покорены будут еще Галлия и Испания. Тогда падут Рим и Византия. Раньше, чем он выступит в этот поход, который увенчается несомненной победой, он должен погибнуть. Иначе он поработит весь мир. Прав я или нет, друг Ардарих?

– Прав, – со вздохом отвечал он, прижимая ко лбу стиснутую левую руку.

– Нет, ты неправ, король Визигаст! – сказал алеманн. – Ты был бы прав, если бы он был также смертен, как и мы, и если бы его возможно было обуздать

такими же средствами, как и других людей.