Белка   ::   Аббасзаде Гусейн

Аламдара он вчера не видел, да и сегодня старик еще не приехал из соседнего села Бузовны на работу,- впрочем, никого, кроме Бахыша, в роще пока не было, одному ему не сиделось дома в такую рань. Что же касается Аламдара - следы его заботливых рук не раз замечал вокруг себя Бахыш: там заботливо политы молодые саженцы, там подпорка поставлена рядом с молодой сосенкой, погнувшейся от злого апшеронского ветра... Чистыми были тропинки, но чернела свежая зола на полянке посреди рощи,- значит, старый Аламдар собрал сушняк, первые желтые листья, и сжег. "Дай тебе бог здоровья, Аламдар-киши!" - мысленно поблагодарил садовника Бахыш.

Он оказался перед воротами пансионата и неторопливо зашагал по асфальтовой аллее. Его роща продолжалась и здесь, только здесь посадки были старше, и кроме эльдарских сосен росли еще и тополя, чинары, ивы, кипарисы... Тянулись к солнцу виноградные лозы, матово светились абрикосы на кустах, наливались алым огнем гранаты, пестрели цветы на клумбах. А тополя здесь были так высоки, что их верхушки поднимались над крышами трехэтажных зданий.

Бахыш-киши тяжело присел на скамейку перед одним из корпусов. Ну и жара! Если сейчас, утром, дышать нечем, что же днем будет? Ветерок и тот утих, воздух застыл неподвижно и, кажется, звенит от зноя. Бахыш-киши снял соломенную шляпу и принялся обмахиваться ею. Перевел дыхание, огляделся.

Скамейки перед корпусами были пусты, только на одной, ближе к каменному барьеру, в тени плакучей ивы сидела молодая женщина. В одной руке у нее была книга, другой она осторожно покачивала детскую коляску. Перед отъездом Бахыша-киши все эти скамейки в тени были заняты, а теперь - конец августа, конец сезона. Кончились сроки путевок, и отдыхающие вернулись в город. Бахыш-киши вспомнил, что сегодня утром, пока он бродил по сосновой роще, одна за другой шли по шоссе машины тех, кто решил еще на одну ночь убежать от жары... Большинство же уехало, видимо, вчера вечером.

Бахыш-киши все сидел на скамейке, неторопливо обмахиваясь шляпой, а мысли текли медленные, тягучие: "Вот и лето подошло к концу, осень настанет и тоже пройдет, а там, глядишь, и до зимы недалеко... Так и жизнь моя уходит..."

Кап...

Сверху на правое колено Бахыша-киши упала темная красная капля. Упала и тут же растеклась, впиталась в тонкую серую ткань. Это что еще за напасть? Кажется, кровь. Бахыш-киши вскочил на ноги, поглядел вверх. Шелестели зеленые листья тополя, и ничего нельзя было разглядеть сквозь их легкую завесу. Старик отошел на несколько шагов назад и принялся медленно обходить дерево. Вот оно! В зеленой листве мелькнуло что-то рыжее. Бахыш-киши даже подумал сначала, что это раненая птица села на ветку, это ее кровь капала вниз. "Бедная птица,пробормотал старик,- есть же еще на свете такие негодяи, которым ничего живого не жалко".

Однако что за птица с такой окраской вдруг появилась на Апшероне? Бахыш-киши таких не знал. И вдруг пронзительная догадка заставила старика вздрогнуть. Сердце зашлось, тело покрылось холодной испариной. До боли в глазах вглядывался он в рыжую искорку, еле тлевшую в зеленой листве. И чем дальше он глядел, тем больше становилась эта искорка, словно клочок пламени горел на. ветке дерева. "Упаси боже, неужели это белка..."

Бахыш-киши быстро подошел к дереву, неуклюже поднялся на камень бордюра, отделявшего аллею от цветника, пристально поглядел вверх. Да, сомнения быть не могло - это рыжее пятнышко, этот клочок пламени на тополе - не птица, а белка, одна из трех белок, поселившихся в роще, которую охранял Бахыш-киши.

Что же случилось? Кто ранил белку, опасно ли?

Внезапно Бахыш-киши понял, что времени терять нельзя. Сколько бы крови ни потеряла белка, когда бы ее ни ранили, ее нужно сейчас же, немедленно снять с дерева, перевязать, показать врачу.