Белый Доминик   ::   Майринк Густав

Медленно до моего сознания доходит: я держу в руке какой-то круглый предмет.

Я смотрю на руку - там ничего нет. Я разжимаю пальцы - предмет исчез, но я не слышал, чтобы что-то упало на пол. Я сжимаю кулак: вот, он снова здесь - холодный, твердый, круг- лый, как шар.

"Это набалдашник рукояти меча", - угадываю я вдруг. Я пы- таюсь нащупать рукоять и дотрагиваюсь до клинка. Его острота царапает мне пальцы.

Неужели меч парит в воздухе?

Я отхожу на один шаг от того места, где я только что сто- ял, и нащупываю его. На этот раз мои пальцы трогают гладкие металлические кольца, образующие цепь, обвитую вокруг моих бедер, на которой висит меч.

Глубокое удивление охватывает меня, и оно исчезает лишь тогда, когда постепенно мне становится ясно, что же произош- ло. Внутреннее чувтво осязания, чувство, которое крепко спит в людях, проснулось; тонкая преграда, которая отделяет потус- тороннюю жизнь от земной, навсегда разрушена.

Странно! Как поразительно узок порог между двумя мирами: не нужно даже поднимать ног, чтобы его перешагнуть! Другая реальность начинается там, где кончается наш кожный покров, и однако, мы не чувствуем ее! Там, где наша магическая фантазия могла бы создать новый мир, она останавливается.

Страстная тоска по богам и страх остаться наедине с самим собой и превратиться в творца своего собственного мира - вот то, что не позволяет людям развить дремлющие в них магические силы. Люди всегда хотят иметь спутников и природу, которые бы их величественно окружали. Они хотят испытать любовь и нена- висть, совершить поступки и испытать их действие на себе! Как бы они успели все это совершить, если бы сами стали творцами новых миров?

"Стоит тебе протянуть руку - и ты дотронешься до лица своей возлюбленной! " - что-то жарко манит меня, но мне стано- вится страшно при мысли, что действительность и фантазия - это одно и то же. Ужас последней истины ухмыляется мне в ли- цо!

Еще страшнее, чем мысль о возможности оказаться жертвой демонической одержимости или погрузиться в безбрежное море безумия и галлюцинаций, пронизывает меня сознание, что дейс- твительности нет ни здесь, ни в потустороннем!

Я вспоминаю о тех страшных словах: "Ты видел солнце? ", ко- торые однажды произнес мой отец, когда я рассказал ему о сво- ем путешествии в горы. "Кто видит солнце, тот прекращает странствия - он входит в вечность".

"Нет! Я хочу остаться странником и снова увидеть тебя, отец! Я хочу соединиться с Офелией, а не с Богом! Я хочу бес- конечности, а не вечности! Я хочу, чтобы то, что я научился воспринимать своими духовными органами видеть и слышать ду- ховными глазами и ушами, стало реальностью моих телесных ор- ганов чувств. Это должно случиться! Так должно произойти! Я отказываюсь стать Богом, увенченным высшей созидательной си- лой. Из любви к вам я хочу остаться сотворенным человеком. Я хочу поровну разделить с вами жизнь! "

Стремясь защититься от искушения, я в страстном желании протягиваю руки и сжимаю рукоять меча:

"Я надеюсь на твою помощь, Магистр. Я вверяю себя тебе! Будь же ты творцом всего, что меня окружает! "

Моя рука так отчетливо нащупывает черты лица на рукояти меча, что мне кажется, будто я переживаю их в глубине моего Духа. Эдесь видение и осязание совпадают друг с другом: это по- хоже на воздвижение алтаря для высшей святыни.

Отсюда бьет таинственная сила, которая проникает в вещи и вдыхает в них душу. Как будто я слышу отчетливые слова, говорящие мне: "Лампа, стоящая там, на столе, - это образ твоей земной жизни. Она освещает камеру твоего одиночества. Вот сейчас пламя ее вспы- хивает, но масло в ней скоро кончится. "

Меня тянет выйти под открытое небо, сейчас, когда вот-вот пробъет час Великого Свидания.